Говори свою правду и ищи её в других

В лирическом, неожиданно весёлом выступлении на такие тяжёлые темы, как испорченные отношения или смерть любимого человека, Элизабет Лессер описывает процесс исцеления как избавление от гордости и защитного поведения, освобождающее место для того, чтобы раскрыть душу и произнести правду. Она говорит: «Вам не нужно ждать ситуации жизни или смерти, чтобы привести в порядок важные отношения. Станьте этаким новым видом службы оперативного реагирования... сделайте первый отважный шаг навстречу другому».

Как у многих из нас,

у меня в жизни было несколько карьер.

И хотя они различались,

моя первая работа
заложила основу для них всех.

На протяжении своего второго десятка
я была акушеркой на домашних родах.

Оказание помощи при родах научило меня
важным и иногда удивительным вещам,

например, как завести машину
в 2 часа ночи,

когда на улице минус 20 градусов.

(Смех)

Или как привести в чувство отца,
упавшего в обморок при виде крови.

(Смех)

Или как перерезать пуповину так,

чтобы пупок получился красивым.

Но не это осталось в памяти
или направляло меня,

когда я перестала быть акушеркой
и занялась другой работой.

А осталась со мной твёрдая вера в то,

что каждый из нас приходит в этот мир
ценным и неповторимым.

Когда я смотрела в лицо новорождённого,

то улавливала проблеск этого достоинства,

это чувство непримиримой индивидуальности,

эту уникальную искру.

Чтобы описать эту искру,
я использую слово «душа»,

потому что это единственное слово
в английском, приближённо называющее то,

что каждое дитя привносит в мир.

Каждый новорождённый
был неповторим, как снежинка,

как бесподобная смесь биологии,

родословной и тайны.

А затем этот ребёнок растёт

и, чтобы вписаться в семью,

чтобы соответствовать культуре,

сообществу, полу,

этот малыш начинает скрывать свою душу,

слой за слоем.

Мы рождаемся такими,

но...

(Смех)

По мере взросления
с нами происходит много того,

что заставляет нас...

вызывает желание спрятать
свою эксцентричность и подлинность.

Мы все через это прошли.

Каждый в этом зале — бывший ребёнок...

(Смех)

с отличительным правом по рождению.

Но как взрослые мы часто чувствуем себя
неуютно в своём собственном теле.

Так у нас бывает СДП,
синдром дефицита подлинности.

Но не у этих детей —

пока ещё нет.

Их посланием для меня было:

отыщи свою душу

и находи эту искру души

во всех остальных.

Она всё ещё есть.

А вот что я узнала от рожениц.

Их послание было в том,
чтобы оставаться открытой,

даже когда больно.

В обычном состоянии шейка матки
у женщины выглядит так.

Это небольшая плотная мышца

у основания матки.

И во время родов она должна
растягиваться от такого размера

до такого.

Ой!

Если вы боретесь с этой болью,

то создаёте ещё больше боли

и блокируете то, что хочет родиться.

Я никогда не забуду магию,
которая происходила,

когда женщина переставала
сопротивляться боли

и открывалась.

Как будто все силы вселенной замечали это

и посылали волну помощи.

Я никогда не забывала об этом послании,

и когда в моей личной жизни или на работе

случалось что-то трудное или болезненное,

конечно, я сначала сопротивлялась,

но потом вспоминала то,
что узнала от матерей:

оставайтесь открытыми.

Оставайтесь любопытными.

Спросите боль о том,
что она принесла с собой.

Что-то новое хочет родиться.

Здесь был ещё один большой и важный урок,

которому я научилась у Альберта Эйнштейна.

Он никогда не присутствовал
при родах, но...

(Смех)

Это был урок о времени.

В конце своей жизни
Альберт Эйнштейн пришёл к выводу,

что наш обычный опыт,
когда мы живём подобно белке в колесе, —

это иллюзия.

Мы бежим по кругу быстрее и быстрее,

пытаясь куда-то попасть.

Но всегда

под поверхностным временем
существует совсем другое измерение,

где прошлое, настоящее
и будущее соединяются

и становятся глубинным временем.

И в нём некуда стремиться.

Альберт Эйнштейн назвал
это состояние, это измерение

«чистым бытием»

и говорил, что, получив такой опыт,

он испытал священный трепет.

Когда я принимала роды,

меня выкидывало из беличьего колеса.

Иногда я просто сидела многие дни и часы,

дыша вместе с родителями,

чистое бытие.

И я получила большую дозу
священного трепета.

Вот эти три урока, которые остались
со мной со времён акушерства.

Первый: отыщи свою душу.

Второй: когда трудно и больно,
постарайся остаться открытым.

И третий: время от времени
выходи из беличьего колеса

в глубинное время.

Эти уроки служили мне всю жизнь

и сильно помогли в последнее время,

когда я взялась за самую важную
на данный момент работу в своей жизни.

Два года назад моя младшая сестра
вышла из ремиссии

после редкого рака крови,

и единственным оставшимся для неё лечением
была пересадка костного мозга.

И несмотря ни на что,
мы нашли для неё подходящий вариант,

которым оказалась я.

Я из семьи, где было четверо дочерей,

и когда мои сёстры узнали, что у нас
с сестрой полное соответствие по генам,

их реакция была: «В самом деле? Ты?»

(Смех)

«Полное соответствие с ней?»

Что довольно типично для братьев и сестёр.

В обществе родственников есть многое.

В нём есть любовь и дружба. Есть защита.

Но есть и зависть,

и соперничество,

и отторжение, и агрессия.

Именно в среде родственников
мы начинаем собирать многие из тех слоёв,

которыми закрываем свою душу.

Когда я обнаружила совпадение
со своей сестрой,

я перешла в режим исследования

и осознала,

что принцип пересадки довольно прост.

Костный мозг ракового больного
полностью разрушают

массивными дозами химиотерапии

и затем замещают его

несколькими миллионами здоровых клеток
костного мозга, взятыми у донора.

А дальше делают всё возможное,

чтобы эти новые клетки
прижились у пациента.

Также я узнала, что пересадка
костного мозга чревата опасностями.

Если моя сестра переживёт
почти летальную химиотерапию,

она по-прежнему будет сталкиваться
с другими проблемами.

Мои клетки

могут атаковать её тело,

и её тело может отторгнуть мои клетки.

Это называется отторжение или агрессия,

и оба эти процесса могут её убить.

Отторжение. Агрессия.

Эти слова имеют похожее звучание

в контексте родственных отношений.

У нас с сестрой была
долгая история любви,

но также и долгая история
отторжения и агрессии,

от мелких недоразумений
до больши́х предательств.

У нас были не такие отношения,

чтобы говорить о глубоких вещах;

но, как многие родственники и как люди,
состоящие в каких-то отношениях,

мы не спешили говорить друг другу правду,

открывать свои раны,

признаваться в своих прегрешениях.

Но когда я узнала об опасности
отторжения и агрессии,

я решила, что настало время это изменить.

Что, если мы оставим пересадку
костного мозга докторам,

но сделаем нечто такое, что позже
назовём «пересадкой клеток души?»

Что, если мы обратимся ко всякой боли,
которую причинили друг другу,

и вместо отторжения или агрессии

будем слушать?

Сможем ли мы простить?

Сможем ли мы соединиться?

Научит ли это наши клетки тому же самому?

Чтобы увлечь свою сомневающуюся сестру,
я взяла священное для моих родителей

издание — The New Yorker.

(Смех)

Я отправила ей карикатуру из журнала,

чтобы объяснить, почему мы должны
посетить психотерапевта,

прежде чем мой костный мозг будет собран
и пересажен в её тело.

Вот эта картинка.

«Я никогда не прощу его за то,
что выдумала в своей голове».

(Смех)

Я сказала сестре,

что мы занимались с ней тем же самым,

перебирая в головах выдуманные истории,
которые держали нас порознь.

Я также сказала ей, что после пересадки

вся кровь, текущая в её венах,

будет моей кровью,

созданной из моего костного мозга.

И что внутри ядра каждой из этих клеток

будет мой полный набор ДНК.

«Я буду внутри тебя
до конца твоей жизни», —

сказала я своей слегка потрясённой сестре.

(Смех)

«Я думаю, лучше навести порядок
в наших отношениях».

Проблемы со здоровьем заставляют людей
делать всякие рискованные вещи:

бросать работу
или выпрыгивать из самолёта.

В случае с моей сестрой

риском было сказать «да»
нескольким сеансам терапии,

во время которых
мы сблизились до мозга костей.

Мы вспоминали и отпускали
накопившиеся за годы

истории и предположения друг о друге,

обвинения и стыд,

пока между нами не осталось ничего,
кроме любви.

Люди говорили, что я смелая, потому что
пошла на извлечение костного мозга,

но я так не думаю.

Мне казались смелыми

извлечение и пересадка другого рода —

пересадка «клеток души»,

эмоциональное обнажение
перед другим человеческим существом,

отбросив гордость и защитное поведение,

снимая слои

и открывая друг другу наши ранимые души.

Я обратилась к тем трём урокам акушерства:

отыщи свою душу.

Откройся тому, что страшит
и причиняет боль.

Испытывай священный трепет.

Вот я с извлечёнными клетками
моего костного мозга.

Извлечение называют «сбором урожая»,

будто это какое-то пасторальное
фермерское мероприятие —

(Смех)

что, могу вас заверить, совсем не так.

А вот моя смелая-пресмелая сестра,

которой вводят мои клетки.

После пересадки мы начали проводить
всё больше времени вместе.

Будто снова стали маленькими девочками.

Прошлое и настоящие слились воедино.

Мы погрузились в глубинное время.

Я оставила беличье колесо работы и жизни,

чтобы быть вместе с сестрой

на одиноком острове

болезни и выздоровления.

Мы провели месяцы вместе —

в отделении реанимации,

в больнице и в её доме.

Наше стремительное общество

не поддерживает и даже не ценит
этот вид работы.

Мы видим в нём нарушение
настоящей жизни и важной работы.

Мы беспокоимся об эмоциональных потерях
и финансовых издержках —

и да, финансовые издержки есть.

Но мне платили

в той валюте, о которой наша культура,
кажется, совсем забыла.

Мне платили любовью.

Мне платили душой.

Тем, что у меня есть сестра.

Сестра сказала, что год после пересадки
был лучшим в её жизни,

что было удивительным.

Она много страдала.

Но она сказала, что никогда ещё
жизнь не казалась ей такой сладкой,

потому что мы раскрывали свои души

и говорили друг другу правду,

она безоговорочно стала собой

по отношению ко всем.

Она говорила то,
что ей всегда было небходимо высказать.

Она делала то, что всегда хотела сделать.

То же самое случилось и со мной.

Я осмелилась быть настоящей
с людьми в моей жизни.

Я говорила свою правду,

но, что более важно,
я искала правду в других.

До самой последней главы этой истории,

я не осознавала, насколько хорошо
акушерство подготовило меня.

После того лучшего года жизни моей сестры

рак стремительно вернулся обратно,

и в этот раз врачи уже ничего
не могли сделать.

Они дали ей всего два месяца жизни.

Вечером перед тем, как моя сестра умерла,

я сидела у её кровати.

Она была такая маленькая и худая.

Было видно, как на шее пульсирует вена.

Это была моя кровь, её кровь, наша кровь.

Когда она умерла, часть меня тоже умерла.

Я пыталась разобраться,

как, становясь едиными друг с другом,

мы стали в большей степени самими собой,

обрели свои настоящие души,

и как, сталкиваясь с болью нашего прошлого
и открываясь ему,

мы наконец-то обрели друг друга,

и как, выйдя за пределы времени,

мы навсегда соединились.

Моя сестра так много всего мне оставила,

и я хочу в завершение сказать всего одно.

Не нужно ждать ситуации жизни и смерти,

чтобы привести в порядок
важные для вас отношения,

чтобы открыть «клетки» вашей души

и искать их в другом человеке.

Мы все способны на это.

Мы можем стать этаким новым видом
службы оперативного реагирования,

сделать первый отважный шаг

навстречу другому,

чтобы создать или попытаться создать

что-то кроме отторжения или агрессии.

Мы можем сделать это
для наших родственников,

для наших любимых,

для наших друзей и коллег.

Мы можем справиться с окружающими нас

разобщённостью и раздорами.

Мы можем сделать это для души мира.

Спасибо.

(Аплодисменты)