Тайны войны. Майор Вихрь.

Майор Вихрь. Правдивая история. Операция советской разведки по спасению заминированного фашистами Кракова.

"Майора Михайлова перебросили через
линию фронта в августе 44-го.

Из-за ошибки пилота он приземлился
далеко от условленного места,

потерял связь с группой и попал в руки
гестаповцев.

У него оставался один шанс из
миллиона, чтобы спастись.

Он переиграл палачей и ушел,

нашел свою группу, установил связь с
Центром

и выполнил задание особой важности.

Победу встретил не на параде, а в
фильтрационном лагере НКВД.

Чудом избежал ссылки в штрафбат,
добился полного оправдания."

- Через 20 лет о его подвиге будет
снят легендарный фильм

по сценарию Юлиана Семёнова.

Только тогда страна узнает его
настоящее имя.

Он будет награжден орденами и медалями
СССР и Польши.

Он станет Почетным гражданином
Кракова.

А через 30 лет власти города,
спасённого им от подрыва,

назовут его оккупантом и мародёром.

Сегодня, не смотря ни на что, он не
жалеет ни об одном из тысяч дней,

проведенных под прицелом.

Такова была цена его победы

и одного из самых выдающихся подвигов
Второй Мировой войны.

"В военное время слово "разведчик"
становится синонимом слова "смертник".

Плановые потери советской оперативной
разведки составляли 75%.

Это была реальность войны:

из вражеского тыла возвращался
лишь один из четырех."

- Многие разведывательные группы

расстреливались гитлеровцами еще в
воздухе.

Вы понимаете, что вот в Югославии была
заброшена группа военных разведчиков

тогда, когда я уже вышел с тыла.

И в эту группу включили некоторых моих
хлопцев,

тех, что у меня были в диверсионной
группе.

Они погибли в воздухе!

"Декабрь 1944-го.

Командование вермахта принимает
решение оставить Краков.

Жемчужина Европы, первая столица
Польши обречена на смерть.

А вместе с городом должны погибнуть
десятки тысяч краковчан.

Схему ликвидации разработали на высшем
уровне.

Краков должны взорвать, стереть с лица
земли.

Координирует работу сапёров сам
генерал-губернатор Польши Ганс Франк,

по прозвищу "Кровавый".

Город может спасти только чудо,

которое происходит, вопреки всему.

Советский разведчик пробирается в
крепость,

где расположен пункт управления
подрывом,

и взрывает бронированный кабель,
спасая город ценой собственной жизни.

Таков финал знаменитого романа Юлиана
Семёнова "Майор "Вихрь"".

Писатель почти не погрешил против
истины

за одним, но существенным, исключением:

герой, предотвративший взрыв, к
счастью, остался жив."

- То, что происходило во время войны,

ему было запрещено кому-либо
рассказывать.

Ведь очень долгие годы еще после войны
жил его отец.

Ни отец не знал, что он был
разведчиком

и что он совершил во время войны, ни
его близкие, ни семья,

ни коллеги по работе.

То есть, по сути дела, он начал
жизнь послевоенную с чистого листа.

"Летом 1944-го

в результате успешно проведенной
Львовско-Сандомирской операции,

войска Первого Украинского фронта
освободили от оккупантов

всю западную Украину и вышли к
польской границе.

Одним из главных опорных пунктов
гитлеровцев стал Краков.

Немцы всерьез расчитывали остановить
наступление советских войск здесь.

Осознавая всю важность получения
оперативной информации

о дислокации подразделений вермахта в
районе города-крепости,

командование Первого Украинского
фронта приняло решение

о заброске сразу нескольких
разведовательно-диверсионных групп

на территорию Польши.

Задание было поставлено сверхсложное:

проникнуть в Краков, легализоваться,
наладить связь с подпольем

и организовать передачу разведданных.

Первая из заброшенных в немецкий тыл
групп "Львов" миссию провалила."

- Командир разведгруппы оказался
предателем и выдал товарищей.

Спастись удалось только радистке Лизе
Шаповаловой, позывные "Комар".

Предателя ликвидировали польские
партизаны.

Для установления связи с ними была
направлена группа "Голос"

под руководством майора Михайлова.

Вместе с Михайловым - "Голосом", за
линию фронта отправились

радистка Ася Жукова, позывные "Груша",

и разведчик - лейтенант Алексей
Шаповалов,

оперативный псевдоним: "Гроза".

"С первой минуты на
вражеской территории

группа оказалась на грани провала:

летчики произвели выброс далеко от
заданного квадрата на большой высоте.

- Евгений Степанович говорил,
что когда они обращались,

когда волновались, переспрашивали
летчиков: "Верно ли мы летим

и скоро ли будет высадка?", - то те им
отвечали:

"Не волнуйтесь! За штурвалом
самолета сидят профессионалы,

и мы хорошо знаем свое дело!"

Что им помешало? Возможно, они были
уявлены

или, возможно, в расчетах координат
ошибся сам пилот.

Это уже, можно говорить, остается на
совести самих пилотов.

"Командир группы - майор Михайлов шел
всю ночь без остановки.

Лишь утром прилег отдохнуть,
забравшись подальше в лесную чащу.

Его разбудили через час ударом сапога.

Открыл глаза и увидел жандармов.

Это был полный провал!

Он представился поляком, Винцентием
Патковским.

На остальные вопросы отвечать
отказался, но всё было и так ясно.

При обыске у него изъяли пистолет ТТ,
элементы питания для радиостанции

и портфель, набитый валютой:
долларами, злотыми, рейхсмарками"

- Гестаповцы нашли со всем этим
оборудованием.

У него при себе были деньги: и
марки, и доллары,

то есть, была пачка иностранной
валюты,

всё оборудование,
которое, так сказать,

разведчику было предназначено для
связи.

И сомнений никаких не возникало, что
это разведчик.

И вот его со всем этим "богатством",
со всем этим гамбузом,

отправили никуда, а как в гестапо в
Анталюпиху,

в одиночную камеру.

То есть, хуже начала операции было
сложно себе даже вообразить.

"В первые годы войны гестапо и абвер

придерживались условий
секретного договора с НКВД

относительно судьбы разоблаченных
агентов.

Их в начале допрашивали без применения
пыток.

Если арестованные сознавались в
сотрудничестве с разведкой,

их переправляли для дальнейшей
обработки в Германию.

Но в 1944-м немцы с задержанными не
церемонились.

Подозреваемых пытали с первого же
допроса,

несознавшихся почти сразу
расстреливали.

Поэтому Михайлов понял:

неспроста допрашивавший его высокий
чин держал себя в рамках приличия.

Он пытался воспользоваться свалившейся
на него удачей

и склонить случайно пойманного агента к
сотрудничеству.

Он считал пленника своим шансом
на повышение,

а Михайлов считал его своим пропуском
на свободу.

Он повёл тонкую и опасную игру, почти
без шансов,

но терять ему было нечего."

- Для немцев было совершенно ясно с
кем они имеют дело.

И если бы кто-то попал из моих
товарищей, из моих друзей

после приземления, к ним в руки,

никакого выхода у меня бы не было,

потому что... потому что не было бы
выхода!

А у меня здесь был выход.

"Вначале задержанный упорно молчал.

Разведчик понимал: идти сразу на
контакт нельзя.

Немцы - не дураки, и если пойманный
шпион

вдруг окажется сговорчивым
и покладистым -

вряд ли они поверят в его искренность.

Через день Христьянзен поручил
подручным

развязать подследственному язык.

Его начали избивать, жестоко, умело.

Побои были не опасны для жизни, но
причиняли нестерпимую боль.

Несколько раз разведчик терял сознание.

Его приводили в чувства, и всё
начиналось снова.

И еще через два дня лже-Подковский
заговорил.

Он назвался марш-агентом, то есть
обычным посыльным,

который владел минимумом информации

и должен был встретиться с неизвестным
ему резидентом в условленном месте."

- Я возомнивил, что я должен встре-
титься на Краковском рынке "Тандета",

что я должен быть одет в темно-синем
костюме из английского бостона,

из кармана этого должен выглядывать
конец розового платка,

что у меня в левой руке должны быть
часы "Омега".

Ко мне должен подойти мужчина вот
такого-то то-то, то-то, то-то,

назвать такой-то, такой-то пароль,

и я ему должен передать, не здесь,
а назначить место встречи,

и в определенном месте передать всё
это хозяйство: радиопитание и деньги,

получить от него пакет и уйти через
линию фронта.

Вот в это гитлеровцы по-ве-ри-ли, к
моему счастью!

"Лже-Патковский убеждал Христьянзена,

что не знает о резиденте абсолютно
ничего.

Его задача: передать деньги и батареи
для рации.

Ему показали план рынка. Задержанный
развел руками: "Это не тот базар!.

Это главный рынок Кракова, а встреча
назначена на "Тандете"."

- И когда ему немец показал карту -

хотел его проверить, показал ему
пальцем,

э... значит, место встречи на це...
показал ему центральный рынок,

а это был совершенно другой рынок.

И он говорит: "Это не тот рынок,
что вы мне показываете."

И он ему ответил, что вы Краков знаете
хорошо.

И действительно, он, когда готовился в
школе разведки

Краков знал, как своих пять пальцев!

То есть, не видя его, никогда там не
бывав,

он знал каждый квартал, каждый уголок.

"На следующий день двое агентов
гестапо повели Патковского на рынок.

Они не спускали с пленника глаз, так и
стояли втроем, у каждого в руке часы.

Михайлов чувствовал, как напряжены
сопровождающие.

Он понимал: бежать нельзя - ему не
дадут сделать и шаг.

На самом деле, разведчик и не
собирался этого делать.

по крайней мере, в первый день.

Он хотел изучить возможные пути
отхода,

усыпить бдительность сопровождающих и
дождаться удобного случая.

Случай мог быть только один:
полицейская облава.

Они часто проводились на "Тандете"."

- В первый же день он понял:

шансов на спасение еще меньше, чем
можно было предположить.

После обеда к нему подошел пожилой
поляк, прицениться к часам.

Едва мужчина отошел, как был тотчас же
окружен молодчиками в штатском.

Его оттеснили от толпы и куда-то увели.

Утром следующего дня Михайлов был
подвержен жёсткому допросу,

но он продолжал стоять на своём:
"Встреча должна состояться на рынке.

В запасе еще два дня."

Христьянзену не оставалось ничего
другого, как поверить.

В сущности, шеф абвер-команды
ничем не рисковал.

Он был уверен: пленник в надёжных
руках, бежать ему не удастся,

и поэтому можно попытать удачу еще
раз.

"На второй день к Михайлову
никто не подходил,

и возможностей бежать не было.

По-видимому, гестапо приказало
жандармам на период операции

не проводить облав на рынке, чтобы не
спугнуть подпольщиков.

Не смотря на это, разведчик не впадал
в отчаяние.

Он верил: шанс, пусть и призрачный,
появится.

Главное - его не упустить."

- Ко мне зашел следователь гестапо в
последний день перед моим побегом,

выразительно показал таким образом,
что меня ожидает.

Он мне сказал, что с этой камеры ещё
ни единый человек

не остался на этом свете,

так что, ты ожидай, значит, конца уже
своего завтра,

если сегодня не встретишься со своим,
этим, связным.

"Это случилось на третий день - чудо,
которое нельзя предвидеть,

но которым нужно воспользоваться.

Утром, напротив места,

где расположились разведчик
и его сопровождающие,

вспыхнула драка.

Двое крестьян что-то не поделили, к
ним присоединилась еще пара человек.

Подбежавший жандарм выстрелил в воздух.

Конвоиры Михайлова непроизвольно
отвлеклись,

и разведчик бросился бежать через
толпу.

Гестаповцы начали палить ему вслед
поверх голов.

Это вызвало панику и помогло беглецу
скрыться.

Он оторвался от преследователей

и по узким улочкам выбрался
из центра на окраину Кракова."

- Даже если бы этих обстоятельств,

которые были и показаны
в фильме, не было -

не было этой стрельбы, не было бы
паники, я бы всё равно бежал

потому что для меня был выход один,

и принял я решение погибнуть там,
среди людей, на рынке,

пусть меня пристрелят,

а не везут для того, чтобы
отрубить голову или повесить.

"В фильме майору "Вихрю" помог
цирюльник,

впустивший его в парикмахерскую, но в
жизни было по-другому.

Разведчик не расчитывал на помощь
местных,

донельзя запуганных гитлеровцами."

- Бежал при тех же обстоятельствах,
что показано в фильме, буквально...

Может быть, за исключением того, что я
не забегал к парикмахеру,

как показано в фильме.

Не прятал меня он в трансформаторной
будке, как показано в фильме.

А даже то, что я стащил с какого-то
бегущего рядом со мной шляпу бриль

и напялил на себя - даже это показано
правдиво в фильме.

"Его ниразу не остановил патруль.

Он переночевал во дворе пустующего
монастыря,

а на рассвете пошел на запад - в
ближайшую к городу деревню Рыбна.

Там была запасная явка.

В небольшой деревне нашел нужную хату.

На стук вышел хозяин.

Разведчик попросил продать ему сливы.

Крестьянин в ответ предложил яблоки.

Гость вошел вслед за ним в избу и
крепко обнял."

- Реплики по поводу продажи фруктов
были паролем.

Наконец-то он оказался у своих, в доме
подпольщика Михаила Врубеля.

Через день к Врубелю пожаловали
радистки "Груша" и "Комар".

На следующее утро к ним присоединился
"Гроза" - Алексей Шаповалов.

Группа "Голос" приступила к выполнению
задания.

Помощь нашим разведчикам оказывали
польские партизаны

и краковские подпольщики: Юзеф Заёнц,
оперативный псевдоним "Заяц",

и Юзеф Прысак, псевдоним "Музыкант".

"1-е сентября 1944-го года, "Голос" -
"Центру":

Личным наблюдением установил:

в сёлах Беланы, Крисников, Катов и
Лишки расквартированы моточасти,

около двух полков.

Нарукавные знаки солдат: ромб и
квадрат.

Внутри каждого - пять желтых кружков.

2-е сентября. "Голос" - "Центру":

Через Краков на восток прошли 24
эшелона.

Из них 101 вагон - солдаты пехоты.

Один эшелон - танки, три эшелона -
лошади,

остальные - автомашины и боеприпасы.

5-е сентрября. "Центр" - "Голосу":
Вашей информацией не довольны.

Завербуйте агентов на наиболее важных
объектах.

Усильте сбор сведений о гарнизоне
города Краков.

Необходимы точные сведения

о дислокации и передвижении
войск противника.

Перенесите свою станцию в Краков.

Доложите, где точно находитесь, у кого
живёте, как расставлены силы."

Распоряжение Центра об активизации
сбора разведданных

вынудило подпольщиков пойти на риск.

Пришлось раскрыться и выйти из тени.

Но этот риск себя оправдал.

Юзеф Прысак помог "Грозе" -
Шаповалову

устроиться на работу на строительстве
оборонительной линии вдоль Вислы.

Вскоре от Шаповалова стали поступать
сведения о расположении минных полей,

дотов, инженерных сооружений.

- Группа не была легализована.

Обстоятельства случились, сложились
так,

что я не мог легализоваться
во вражеском тылу.

Я должен был оставаться
на нелегальном положении.

Обстоятельства сложились у радистки
у моей Вологодской так,

что она не могла быть легализована.

Только часть группы: мой заместитель
Алёша Шаповалов был легализован

и вторая радистка Анка была
легализована.

А наша группа пошла на такой риск,

который не позволял... не был позволен

главным... не главным управлением,
а нашим руководством военным.

"Юзеф Прысак работал сторожем на
огородах,

расположенных вдоль железнодорожной
магистрали Краков - Котовицы,

и, естественно, он снабжал разведчиков
информацией о передвижении эшелонов

с техникой и боеприпасами.

Именно от него стало известно о том,

что в город переправлено большое
количество взрывчатки."

- Первые сведения я получил от наших
информаторов Заёнц:

Юзефа Заёнца и Валерии Заёнец.

Я получил такую информацию, что немцы
день и ночь подвозят...

к выдающимся объектам Кракова
взрывчатку.

"Прозвище "Музыкант" как нельзя больше
подходило Прысаку.

По выходным он вместе с женой и
дочерьми

устраивал в Кракове небольшие концерты
под видом бродячих музыкантов.

А вместе с пожертвованиями он собирал
сведения о дислокации штабов,

узлов связи, местах проживания
офицеров вермахта."

- У нас в боевом приказе нашей группы
было записано,

что главная задача моей группы "Голос"
была сбор информации

о гарнизоне Краковском - вражеском
гарнизоне.

Главное - информация о перевозках,
воинских перевозках

через Краковский железнодорожный узел
и узел шоссейных дорог.

Это главная была задача группы.

Но мы вышли за пределы этого задания.

Полученные от поляков сведения
передавались "Голосу".

Радистки - "Комар" и "Груша" отправляли
их в штаб разведуправления

Первого Украинского фронта.

Всего разведгруппа отправила свыше
150-ти радиограмм.

Сведения командование оценило как
сверхважные.

Кроме того, в боевых операциях,
которые возглавляли разведчики "Голоса"

им удалось уничтожить свыше 100 солдат
и офицеров вермахта,

взять 17 пленных, обладавших важной
информацией,

захватить несколько пакетов с
секретными документами.

Разведчики охотились на немцев, а
абвер устроил охоту на них.

Христьянзен стремился во что бы то
ни стало исправить свой промах

и ликвидировать группу.

Офицеры, упустившие Михайлова на рынке,

были разжалованы и отправлены на
Восточный фронт.

Сам шеф абвер-команды, опасаясь
разделить их участь,

лично возглавил поиски советских
разведчиков.

Несколько крытых грузовиков день и ночь
колесили по окрестностям Кракова.

В них были установлены мощные
пеленгаторы,

способные уловить радиосигнал на
расстоянии в 10-20 километров.

16-го сентября один из таких грузовиков

осуществил долгожданный для
Христьянзена радиоперехват

в районе деревни Рыбна.

Эсэсовцы ворвались в дом Врубеля,

когда радистка Лиза - "Комар",
работавшая на чердаке,

готовила к отправке очередную
шифрограмму."

- Они меня также с чердака за волосы
стащили вниз.

Внизу я увидела страшную картину:

Татусь, Стеф и Рузя - две дочери
его лежали...

в разных концах двора.

Каждый из них лежал животом вниз.

К каждому из них было поставлено
впритык дуло автомата.

Они не имели права даже шелохнуться.

И когда я посмотрела, что среди них
нет капитана Михайлова,

меня это просто как-то обрадовало,
вдохновило даже.

"По счастливой случайности, командир
группы майор Михайлов

в это время перебирал бумагу

в устроенном между крышей и чердаком
тайнике.

Его эсэсовцы не обнаружили.

Не удалось им захватить и Шаповалова,
который к тому времени ушел на работу,

и вторую радистку - "Грушу".

Ее на кануне отправили в партизанский
отряд.

Гитлеровцы схватили Лизу - "Комар" и
хозяина дома - Михаила Врубеля.

Михайлов из своего укрытия слышал,

как гитлеровцы здесь же начали пытать
пожилого крестьянина.

Прикладами ему разбили голову,

заломили руки за спиной и забросили в
грузовик.

Через полчаса из Кракова вернулись
дочери Врубеля - Розалия и Стефа.

Девушек допросили и бросили в кузов к
окровавленному отцу.

Эти полтора часа были самыми тяжелыми
в жизни майора Михайлова.

Он ничем не мог помочь товарищам, а
выдать себя не имел права.

Так и лежал, сжимая кулаки, боясь
вздохнуть."

- Меня иногда на встречах спрашивали:

"У вас было оружие, вы видели
гитлеровцев,

почему же вы не стреляли тогда в
гитлеровцев?"

Вы представляете, я мог бы... я неплохо
стрелял -

разведчик не имеет право плохо
стрелять,

я бы мог уничтожить несколько немцев,
мог бы уничтожить,

но там было 30 или больше гитлеровцев!

Они бы сожгли дом, уничтожили бы меня,
всю группу, всех-всех на свете.

Группа... задание наше бы было
провалено,

группа бы не выполнила... потому что
агентура вся была в моих руках.

"Обыскав дом, немцы ушли.

Выждав несколько минут, "Голос"
выбрался из своего убежища

и отправился в партизанский отряд.

Партизаны смогли выяснить, куда
отправили задержанных подпольщиков.

Лизу - "Комар" поместили в Краковскую
тюрьму "Монтелюпис",

в ту самую, где до своего побега сидел
Михайлов.

Михаила Врубеля доставили в здание
гестапо на Поморской улице.

Несколько дней его зверски избивали,
требуя назвать явки и пароли.

Подпольщик не сказал ни слова.

Через неделю его отправили в Освенцим."

- Его расстреляли гитлеровцы в лагере
смерти в Освенциме,

буквально за несколько дней до
освобождения этого лагеря.

А дочери сидели в Равенсбрюке до
конца войны.

"Эти кадры сняты в середине 60-х.

Польские журналисты разыскали дочерей
Врубеля

и пригласили в Краков разведчика
Михайлова.

В этом фильме его впервые
назвали настоящим именем:

Евгений Степанович Березняк.

Он встретился с Рузей и Стефой через
20 лет после победы.

Тогда, в сентябре 1944-го,

майор Михайлов ничем не мог помочь ни
Рузе, ни Стефе.

Их этапировали из Кракова в лагерь
смерти Равенсбрюк.

Оставалась слабая надежда на то, что
удастся отбить хотя бы Лизу - "Комар",

когда девушку повезут из тюрьмы на
очередной допрос.

Однако на седьмой день после ареста
произошло то,

чего Михайлов даже и представить себе
не мог.

Лиза сама появилась в штабе
партизанского отряда.

Целая и невредимая.

Её рассказ изумил подпольщиков.

Чтобы усыпить бдительность гитлеровцев,
она согласилась на сотрудничество

и начала передавать в центр фальшивые
шифрограммы,

но в позывных допустила небольшую
неточность:

вместо "Комар" писала "Омар".

Немцы ничего не заподозрили,

а в разведуправлении поняли: радистка
попала в беду.

Позже это подтвердил и "Голос",

который передал информацию о провале
явки."

- Сразу после ареста шеф местного
отдела абвера Христьянзен

поместил девушку под усиленную охрану.

Вечером начальник охраны Курт Гартман
предложил Лизе сделку.

Выяснилось, что он - выходец из
Прибалтики,

неплохо владеет русским языком.

К национал-социалистам изначально не
имел симпатии,

а к концу войны, когда расклад сил
стал ясен,

Гартман решил сыграть свою игру.

Он предложил... свободу в обмен на
сотрудничество.

Это был двойной успех.

В свои 20 с небольшим Лиза была
неплохим психологом,

что отмечалось в её служебной
характеристике.

Она не почувствовала в словах Гартмана
подвоха.

Кроме того, выбор был невелик:

смерть в застенках или шанс выйти на
свободу.

Она согласилась передать командиру
просьбу о встрече.

Фельдфебель отпустил ее.

"Михайлов внимательно выслушал
радистку.

На первый взгляд, история её
освобождения выглядела подозрительно.

Уж слишком гладко всё складывалось.

С другой стороны, майор, проработавший
с Лизой не один день, чувствовал,

что девушка не могла его предать и
себя, вряд ли, дала обмануть.

Березняк решил рискнуть и встретился с
фельдфебелем Гартманом."

- Почему он стал сотрудничать с
нашим... с нашей разведкой?

Выяснилось, что его мать - русская.

Гартманы жили в Москве,

а во время Гражданской войны они
переехали в Ригу.

Язык... Он владел русским языком.

Он сочуствовал... он был свидетелем
злодеяний гитлеровцев

на территории Белоруссии,

и он встал на путь измены Гитлеру, на
путь измены гитлеровцам.

"Тот сообщил о готовности сотрудничать.

Его сведения о дислокации
частей городского гарнизона

были точными и подробными.

После проверки в разведуправлении

фельдфебелю присвоили
псевдоним "Правдивый"

Через неделю он устроил помощника
Михайлова "Грозу" на работу в абвер.

Согласно легенде, "Гроза" был
Львовским полицаем,

бежавшим в Польшу после прихода
Красной армии.

Так, благодаря Картману, советские
разведчики получили доступ

к сверхсекретной информации.

Но главное испытание у группы "Голоса"
было впереди.

Разведчикам предстояло добыть схему
минирования Кракова

и установить местоположение пункта
дистанционного управления взрывом.

Это же задание получили и другие
разведгруппы.

Выполнить его было практически
невозможно.

Не выполнить - значит допустить
разрушение города

и смерть десятков тысяч людей.

С помощью Гартмана и польских
подпольщиков

группе "Голоса" удалось установить,

что взрывчатку в начале декабря
заложили в Егелонском университете,

театре Словацкого, Радужной башне,
Мариацком костёле

и еще в нескольких городских храмах и
замках.

Но главного - схемы расположения
бронированного кабеля,

разведчики добыть не смогли.

Его прокладывали немецкие сапёры из
подразделения Тотт.

Местоположение центрального подрывного
пункта тоже оставалось неизвестным.

Чтобы добыть важнейшие сведения,

разведчикам пришлось
идти на небывалый риск.

- Мы пленили, допустим, инженер-майора
Краковского укрепрайона.

Наши хлопцы пленили его буквально на
глазах у немецкого гарнизона,

забрали этого инженера, этого Курта
Пеккеля,

инженер-майора Краковского
укрепрайона.

Этот инженер-майор обладал достаточной
информацией,

которая интересует наше командование.

Мы пленили радиста,

радиста штаба 59-го немецкого корпуса.

Он нам дал ценнейшую информацию о
дислокации дивизии 17-й армии.

- Другие диверсионные команды тоже не
сидели без дела.

Разведчики из группы Алексея Ботяна

подорвали штабную машину, в которой
ехал оберлейтенант Франс Шлигель.

Среди бумаг, найденных в портфеле
убитого офицера, были обнаружены:

приказ о подрыве города Кракова

и схемы минирования основных
объектов.

Ботяна по праву можно тоже назвать
прообразом майора "Вихря".

Впрочем, Юлиан Семёнов и не скрывал,
что его герой - образ собирательный.

Понимали это и Ботян и
Березняк - Михайлов.

"Но о существовании друг друга они
узнали только в 60-х,

когда материал о спасении Кракова

опубликовали "Красная звезда"
и "Комсомольская правда".

Впрочем, в январе 45-го

разведчикам некогда было
выяснять, кто успел первым.

Ботян и Михайлов почти одновременно

передали в штаб разведуправления фронта

данные о местоположении кабеля и схему
Краковского замка Пастернак,

где располагался замаскированный пункт
управления подрывом.

Советские войска начали наступление.

Ударная группа ворвалась в форт и
уничтожила пульт управления.

В это же время сапёры подорвали
бронированный кабель.

Краков был спасён.

Диктор: В 1995-м, в один из своих
последних приездов в Краков,

Березняк-Михайлов выступил на митинге

в честь 50-летия со дня освобождения
города.

Он прибыл в Польшу по приглашению
общественных организаций.

А раньше ему - Почетному гражданину
Кракова,

кавалеру польского ордена "Виртути
Милитари"

и Золотого Креста партизанской славы,

ежегодно присылали приглашения от
польского правительства

для участия в торжественных
мероприятиях ко Дню Победы

и к Дню освобождения Кракова.

Но времена изменились. Новой власти
советские герои были не нужны."

- Почему вы, господа, называете нас
оккупантами?

Мы летели в тыл, зная...

Мы знали, что 75% всех, кто
десантировался во вражеском тылу

погибали. 75%!

Только один из четырех имел какой-то
шанс на то, чтобы выжить.

А мы летели в тыл.

Мы летели в тыл, когда на нашей
территории не было гитлеровцев.

Мы летели в тыл,

а я у вас не просил даже...
мы освобождали Краков,

и я не просил даже у вас квартиру в
Кракове.

Почему же вы нас называете оккупантами?

Почему вы называете оккупантами
радистку,

которой не было 18-ти лет в то время?

"Сейчас Березняк - символ советской
разведки, часть ее истории,

но в 1945-м всё было по-другому.

Выполнение Краковской миссии не
принесло майору наград и почестей.

День Победы майор Березняк встретил не
на Красной площади.

В тот день они с Лизой - "Комар"
разгружали вагоны с углём

в Подольском фильтрационном лагере
НКВД.

Несколько месяцев их проверяли на
предмет сотрудничества с абвером.

Виной всему рапорт Березняка
командованию

сразу после освобождения Кракова.

В донесении майор честно изложил
обстоятельства своего побега из лагеря."

- Мне некоторые тогда... работники
военной разведки говорили:

"Кто тебя за язык тащил? Никто бы это
не знал!"

А у меня совесть была, гражданская моя
совесть была.

Я не имел право, моральное право не
имел я не доложить командованию,

что я побывал в руках гестапо.

А... и с этого начались все
недоразумения.

"В рапорте на имя руководителя МГБ
следователь указывал

на одно подозрительное, по
его мнению, обстоятельство.

Во время работы в Кракове

в радиограммах Березняк ни разу не
упомянул о попадании в плен

и последующем побеге

и впервые упомянул об этих фактах
только после пересечения линии фронта."

- Я знал, что в таких ситуациях,
подобных моей ситуации,

командование расправлялось...

и принимало, однозначно
принимало такое решение.

Вы понимаете, что следствие, дознание,
признание и т.д. некогда было вести,

правда это или не правда.

А приказ... издавался приказ
заместителю или радистке

уничтожить руководителя и всё.

"Объяснение Березняка не убедило
следователей.

Его и радистку Лизу ждал трибунал.

Остальные участники группы остались
вне подозрения.

Их представили к наградам,

а майора и радистку отправили
в фильтрационный лагерь

до окончательного решения по делу.

К счастью, в ситуации с Березняком и
"Комар" разобрались быстро.

Сотрудники "СМЕРШ" задержали в Германии

начальника Краковской абвер-команды
Христьянзена.

Его показания о побеге на рынке

в мельчайших деталях совпали с
рапортом Михайлова.

Аналогичные показания дал и Курт
Гартман, он же - агент "Правдивый".

Кстати, судьба бывшего фельдфебеля
сложилась вполне благополучно.

Помощь, оказанная Гартманом
подпольщикам в оккупированном Кракове,

стала пропуском в новую жизнь.

Благодаря его показаниям, Березняка и
радистку восстановили на службе.

Они продолжали работать вместе,

но для обоих это уже было не просто
служебной необходимостью.

Через год Евгений и Лиза поженились.

Заслуженные боевые награды, ордена и
медали

они получили через много лет после
освобождения Кракова."

- До середины 50-х супруги Березняк
находились под наблюдением КГБ

как лица, побывавшие в плену.

Наблюдение сняли лишь в 56-м.

Тогда же и распался брак Лизы и
Евгения Степановича,

что, впрочем, не помешало им

пронести теплое отношение друг к другу
через всю жизнь,

хоть пути их и разошлись навсегда.

"Голос", "Груша", "Комар", "Гроза",
Рузя и Стефа Врубели -

всем, кто уцелел в 45-м, судьба
даровала долгую и счастливую жизнь,

словно в награду за те 158 дней на
лезвии ножа,

за тысячи спасенных человеческих
жизней,

за старинный город, который
был бы стерт с лица земли,

если бы не они - разведчики
Первого Украинского.

[плавная музыка]

Субтитры:
2013, Elena, subtitry.ru