Обречены ли Китай и США на конфликт?

Бывший премьер министр Австралии, Кевин Рудд, изучающий Китай довольно давно, имеет уникальную возможность непосредственно наблюдать за подъёмом Китая в последние несколько десятилетий. Он задаётся вопросом о том, ведёт ли возрастающая мощь Китая к его неизбежному конфликту с другими крупными державами, и предлагает на рассмотрение иное развитие событий.

Добрый день, меня зовут Кевин.

Я из Австралии. Я пришёл помочь.

(Смех)

Сегодня я хочу поговорить
об истории двух городов.

Один из этих городов — Вашингтон,
а второй — Пекин.

Решения, которые эти две столицы
примут относительно своего будущего,

будущего Соединённых Штатов
и будущего Китая,

повлияют не только на эти две станы,

но и на всех нас так,

как мы себе даже не представляем:

на воздух, которым мы дышим,
на воду, которую мы пьём,

на рыбу, которую мы едим,
на чистоту океанов,

на языки, на которых мы
будем говорить в будущем,

на то, где мы работаем,
на наши политические системы,

и, конечно же, на животрепещущие
вопросы войны и мира.

Видите этого малого? Он француз.

Его зовут Наполеон.

Пару сотен лет назад

он сделал удивительный прогноз:

«Китай — спящий лев,
и когда он проснётся,

мир пошатнётся».

И хотя Наполеон не раз ошибался,

на этот раз он был абсолютно прав.

Потому что сегодня
Китай не только проснулся,

он уже встал на ноги
и уверенно идёт вперёд.

И главный вопрос для нас сейчас —

это куда он пойдёт,

и как нам быть
с этим гигантом 21-го века?

Если взглянуть на цифры,
они выглядят очень впечатляюще.

По прогнозам,
какой показатель ни возьми —

ППС, валютный курс —

в течение следующего десятилетия

Китай станет крупнейшей экономикой мира.

Уже сейчас у него
самая масштабная торговля,

самый большой экспорт,

больше всего производств,

а также самые большие выбросы
углекислого газа в мире.

А на втором месте — Америка.

Если Китай станет
самой большой экономикой мира,

подумайте вот о чём:

впервые с того времени,

когда на английском троне
восседал вот этот парень —

Георг Третий,
не друживший с Наполеоном —

крупнейшей экономикой мира

окажется страна не англоговорящая,

страна не западная

и не либерально-демократическая.

И если вы думаете, что это не повлияет

на то, каким мир будет в будущем,

то по-моему, вы чего-то обкурились,

причём это не значит,
что вы из Колорадо.

В общем, главный вопрос сегодня в том,
как нам воспринимать

эти широкомасштабные изменения,

которые станут самыми серьёзными сдвигами
первой половины 21-го века.

Этот процесс повлияет на многое.

Он затронет саму суть нашей жизни.

Он происходит незаметно, но неуклонно.

Иногда он ускользает из поля зрения,

поскольку мы слишком озабочены тем,

что происходит в Украине,
на Ближнем Востоке,

в Исламском Государстве,

и что станет с нашей экономикой.

Это неспешная и тихая революция.

И вместе с этими важнейшими изменениями
перед нами встаёт и важнейший вопрос,

и вопрос этот вот в чём.

Смогут ли эти две страны,

Китай и США,

Китай —

Среднее Царство,

и США —

«мейгуо»,

что по-китайски, кстати,
значит «прекрасная страна» —

вдумайтесь в то,
как китайцы называют США

уже более ста лет —

смогут ли эти две великие цивилизации

проложить путь к общему будущему

для себя и всего мира?

Словом, можем ли мы выковать будущее,

основанное на мире
и всеобщем процветании,

или нас ждёт неустойчивое состояние

между войной и миром?

У меня на разрешение вопроса
войны и мира лишь 15 минут,

это немного меньше времени,

чем было дано этому парню
на написание книги «Война и мир».

Меня часто спрашивают, почему вдруг
мальчик из австралийской деревни

стал изучать китайский.

Этому было две причины.

Первая из них —

это корова Бетси.

Бетси была одной из коров в стаде,

рядом с которым я вырос на ферме.

Посмотрите на эти руки.
Они не были созданы для земледелия.

Так что в очень раннем возрасте
я понял, что работа на ферме —

это не для меня, а Китай оказался
сферой, достаточно далёкой

от карьеры на австралийской ферме.

А вот вторая причина.

Это моя мама.

Вы когда-нибудь прислушивались
к своим матерям?

Вы когда-нибудь делали то,
что вам говорили матери?

Я — практически никогда.

Но однажды мама протянула мне газету,

и в той газете была статья с заголовком,

который гласил,
что грядут большие перемены.

Это было время, когда Китай
стал членом ООН.

1971 год, мне только исполнилось 14.

Она протянула мне газету и сказала:

«Вдумайся в это, запомни это,

потому что это изменит твоё будущее».

И будучи учеником,
преуспевающим в истории,

я решил, что лучше всего для меня будет

уехать и выучить китайский.

Потрясающая вещь в изучении китайского —

это то, что учитель даёт тебе новое имя.

Мне дали имя Кё, что значит
«преодолевать» или «завоёвывать»,

и Вэн, иероглиф которого

обозначает литературу или искусство.

Кё Вэн — Покоритель классики.

Здесь есть кто-нибудь по имени Кевин?

Представьте, какое это повышение —
от Кевина до Покорителя классики!

(Смех)

Меня звали Кевин всю мою жизнь.

А вас звали Кевин всю вашу жизнь?

Вы бы предпочли имя
«Покоритель классики»?

После университета я поступил
на дипломатическую службу.

Но перед прорывом всегда бывает провал.

И вот я в посольстве в Пекине,

готовый сопровождать
в Дом народных собраний

нашего посла, попросившего меня
переводить во время первой встречи

в Доме народных собраний.

И вот я на месте.

Китайское собрание напоминает
большую конную подкову.

Во главе подковы — чрезвычайно
высокопоставленные чиновники,

а ближе к краям подковы —
чиновники попроще,

зелёные юнцы вроде меня.

И вот посол начинает свою речь
не с самой элегантной фразы.

Он говорит: «Сегодня между
Китаем и Австралией

установились отношения
небывалой близости».

Про себя я подумал:

«Это звучит не очень хорошо.

Попробую-ка я улучшить фразу».

Пометьте себе: никогда этого не делайте.

Мне хотелось сформулировать
более элегантно, традиционно,

так что я перевёл это так:

[по-китайски]

На другом конце зала воцарилась тишина.

Можно было заметить,
как кровь отлила от лиц

высокопоставленных чиновников.

В то время как молодое поколение

разразилось неконтролируемым смехом.

Потому что в моём переводе фраза:

«Между Австралией и Китаем

установились отношения
небывалой близости»,

прозвучала так, как будто

Австралия и Китай испытывают
феерический оргазм!

(Смех)

Это был последний раз,
что меня попросили переводить.

Однако в этой маленькой истории
есть своя мораль:

когда вам покажется, что вы уже знаете
что-то об этой удивительной цивилизации

с многотысячелетней историей,

то всегда найдётся
что-то вам неизвестное.

История — плохой помощник,

когда речь идёт о том,
как Китаю и США

построить общее будущее.

Кто этот малый?

Он не китаец и не американец.

Он грек. Его зовут Фукидид.

Он написал историю Пелопонесских войн.

И он сделал одно удивительное наблюдение

по поводу Афин и Спарты:

«Подъём Афин и опасения
по этому поводу в Спарте

сделали войну неизбежной».

А затем появилось множество трудов,
посвящённых «ловушке Фукидида».

А этот малый? Он не американец
и не грек. Он китаец.

Его зовут Сунь Цзы.
Он написал «Искусство войны».

Если вам видно его утверждение внизу,
оно гласит примерно следующее:

«Атакуй, когда враг не готов,
появляйся там, где враг не ожидает».

Пока что не самый радужный прогноз
для Китая и США, правда?

А вот этот малый — американец.
Его зовут Грэхам Аллисон.

Он преподаёт
в Гарвардском институте Кеннеди,

здесь в Бостоне.

Сейчас он работает
над одним единственным проектом:

попадут ли США и Китай
в «ловушку Фукидида»,

подразумевающую неизбежную
войну между установившимся господством

и восходящей великой державой?

Вот главный вопрос.

Грэхам проанализировал
15 исторических примеров,

с начала XVI века,

чтобы выявить закономерности.

И в 11 из 15 случаев, скажу я вам,

события закончились

катастрофической войной.

Вы можете ответить: «Но Кевин,

или Покоритель классики,

то было в прошлом.

Сейчас мы живём в мире
взаимозависимости и глобализации.

Такое уже не повторится».

Знаете что?

Экономические историки говорят нам,

что время, когда был достигнут пик

экономической интеграции и глобализации,

приходится на 1914 год,

как раз перед Первой мировой войной.

Такой вот отрезвляющий
исторический пример.

Так что если мы
зададимся вопросом о том,

как Китай думает, чувствует

и позиционирует себя
по отношению к США,

и наоборот,

сможем ли мы выявить принципы,

на основе которых стало бы возможным

сотрудничество между этими двумя
странами и цивилизациями?

Давайте сначала рассмотрим,

как Китай видит США
и западные страны в целом.

Первое: Китай считает,
что Запад унижал его

в течение сотни лет,

начиная с Опиумных войн.

После того, как Западные державы
покромсали его на мелкие кусочки,

примерно к 20-м и 30-м годам

на улицах Шанхая
появились вот такие знаки:

[Нет входа собакам и китайцам]

Что, будучи китайцем,
почувствовали бы вы,

если бы увидели такой знак
в своей собственной стране?

Китай также помнит,

что во время событий 1919 года,
на Мирной конференции в Париже,

когда все германские колонии

были возвращены странам по всему миру,

что стало с колониями Германии в Китае?

Их отдали Японии.

И когда Япония напала на Китай в 1930-х,

миру было безразлично,
что будет с Китаем.

И самое главное:
Китай и сейчас считает,

что США и Запад до сих пор

не принимают легитимность
его политической системы,

потому что она слишком сильно
отличается от привычных нам

либеральных демократий.

Он также считает, что США по сей день

пытаются подорвать
его политическую систему.

Кроме того, в представлении Китая,

союзники и стратегические партнёры США
окружают его со всех сторон

вдоль его границ.

И наконец, китайцы до глубины души

уверены в том,

что все мы в западных странах

просто-напросто ужасно зазнались.

А именно, мы не признаём прорех
в нашей собственной системе,

в нашей политике и экономике,

и только показываем пальцем на других.

Они считают, что мы на Западе

зачастую ведём себя очень лицемерно.

Разумеется, в международных отношениях

одна страна погоды не делает.

Тут присутствует и другая страна,
и называется она «США».

Как же США отвечают
на всё вышесказанное?

У них на всё есть свой ответ.

На то, что США якобы окружают Китай,

они отвечают: «Взгляните на историю СССР.
Вот что значит окружение».

Тогда как мы, США и Запад,

с радостью приняли Китай не только

в мировую экономическую систему,
но и во Всемирную Торговую Организацию.

США и Запад утверждают, что Китай

нарушает право
на интеллектуальную собственность

и совершает кибератаки
на США и крупные компании.

Далее США считают,
что китайская политическая система

в корне несправедлива,

так как идёт вразрез
с правами человека,

демократией и верховенством закона,

в соответствии с которыми живут
США и западные страны.

Что ещё, кроме этого, говорят США?

Они опасаются, что Китай,
когда наберётся достаточно сил,

установит в Юго-восточной
и Восточной Азии свою зону влияния

и выгонит оттуда США,

а со временем, когда станет ещё сильнее,

то попытается в одиночку
изменить мировой порядок.

Во всём остальном США и Китай

живут душа в душу.

Никаких серьёзных проблем у них нет.

Однако проблема в том, как, несмотря
на эти глубоко укоренившиеся представления,

на эти глубоко сидящие чувства и эмоции,

то, что китайцы называют «Sīwéi» —
способ мышления,

как нам создать основу
совместного будущего для этих двух сил?

Я берусь утверждать следующее:

этого можно достичь на основе и в рамках

конструктивного реализма
на пути к достижению общей цели.

Что я имею в виду?

Прагматичный подход к нашим разногласиям

и ведение дел, не позволяющее
этим разногласиям

перерасти в военный конфликт до того,

как у нас накопится достаточно
дипломатического опыта для их разрешения.

Конструктивный подход к двустороннему,
региональному и глобальному

взаимодействию двух стран,

которое определит будущее
для всего человечества.

Создание регионального органа,
обеспечивающего сотрудничество в Азии,

Азиатско-Тихоокеанское сообщество.

И действовать в мировом масштабе так,

как это уже начало происходить
в конце прошлого года

в акциях против изменения климата,

когда все взялись вместе за руки,
а не подняли друг на друга кулаки.

Безусловно, для достижения
вышеупомянутых целей необходимо

наличие общих методов
и политической воли.

Это можно обеспечить.

Вопрос в том, возможно ли
обеспечить это в одиночку?

Так диктует нам разум,

а что подсказывает нам сердце?

У меня есть немного опыта
в вопросах того,

как добиться взаимопонимания
между двумя народами,

у которых в прошлом, честно говоря,
не было ничего общего.

Это было время, когда я принёс извинения
австралийским аборигенам.

Это был судный день
для австралийского правительства,

австралийского парламента
и австралийского народа.

После 200 лет оголтелых бесчинств
по отношению к коренным австралийцам

настало время, нам, белому населению,
наконец попросить прощения.

Самое главное —

(Аплодисменты)

Главное, что я запомнил —
это то, как смотрел в глаза

всем этим австралийским аборигенам,

которые пришли на слушание извинения.

На меня произвела огромное впечатление

одна пожилая женщина, поведавшая мне,
как их, пятилетних детей,

буквально отрывали от родителей,

таких, как вот эта женщина.

У меня осталось огромное впечатление
после того, как я смог обнять

и расцеловать старейшин аборигенов,
входящих в здание парламента.

Одна женщина сказала мне,

что её в первый раз в жизни
поцеловал белый парень,

а было ей за 70.

Это ужасная история.

А ещё мне запомнилась
одна семья, сказавшая мне:

«Знаете, мы проехали весь путь
с самого Севера до Канберры,

чтобы сюда попасть,

через всю эту консервативную страну.

А на обратном пути, уже после извинения,
зашли за молочным коктейлем в кафе».

Они вошли в то кафе
неуверенно, осторожно,

немного с опаской.

Вы понимаете, о чём я говорю.

Но что же произошло
на следующий после извинения день?

Все сидящие в кафе, каждый
из находящихся там белых людей,

встали и начали аплодировать.

Что-то случилось в сердцах
тех австралийских людей.

И белое население, и наши
братья и сёстры аборигены —

мы ещё не решили всех проблем вместе,

но скажу вам вот что:
тогда было заложено новое начало,

потому что мы
не просто подумали головой,

а прислушались к своему сердцу.

Какое же отношение имеет
этот опыт к главному вопросу,

на который нас попросили
ответить сегодня:

как будут развиваться отношения
между США и Китаем?

Голова нам подсказывает,
что путь вперёд возможен.

Разум говорит нам, что есть
политическая база, общая тема,

есть механизм встреч на саммитах

для установления и улучшения отношений.

Но именно сердцем надо найти
способ пересмотреть возможности

американо-китайских отношений

и возможности вовлечения Китая
в мировое будущее.

Иногда, ребята,
нам надо просто поверить,

не зная наверняка, где мы окажемся.

В Китае теперь принято говорить
о «китайской мечте».

В Америке существует знакомое всем нам
понятие «американской мечты».

Я думаю, настало время для всего мира,

представить себе нечто такое,
что можно было бы назвать

«мечтой всего человечества».

Потому что, представив себе такое,

мы, возможно, изменим то,

как мы думаем друг о друге.

[По-китайски]

Это мой вызов Америке.
Это мой вызов Китаю.

Это мой вызов всем нам.

И я думаю, что если есть желание
и есть воображение,

мы сможем превратить это в будущее,

движимое миром и процветанием,

в котором ни разу больше не повторится

трагедий войны.

Благодарю вас.

(Аплодисменты)

Крис Андерсон: Спасибо большое,
огромное вам спасибо.

Похоже, что вам отведена
активная роль в этом наведении мостов.

Вы в некотором смысле уникальный
кандидат для разговора с обеими сторонами.

Кевин Рудд: Мы, австралийцы,
преуспели в организации приёмов,

так что вы их соберите вместе
в одной комнате, а мы предложим то да сё,

а потом пойдём за напитками.

Нет, серьёзно, каждый из нас,

друзей этих двух великих стран —
Америки и Китая

может кое-что сделать.

Каждый может внести свой вклад.

Так что все вы, здесь присутствующие,

при следующей встрече с китайцем,

сядьте и поговорите с ним.

Узнайте, чем они живут
и о чём они думают.

А всех жителей Китая,

которые когда-нибудь
увидят это выступление,

я призываю сделать то же самое.

Двоим из нас достаточно захотеть
изменить мир, и многое изменится.

И те, кто оказался посередине,
могут внести небольшой вклад.

КА: Кевин, удачи вам во всём, мой друг.
Спасибо.

КР: Спасибо. Спасибо вам, друзья.

(Аплодисменты)