Пираты, медсёстры и другие революционеры от дизайна

В этой оде дизайнерам-вольнодумцам Элис Роусторн освещает работы неожиданных героев дизайна от Чёрной Бороды до Флоренс Найтингейл и прослеживает путь от этих смелых мыслителей до современных новаторов, таких как Бакминстер Фуллер. Роусторн показывает, почему величайшие дизайнеры зачастую бывают и самыми непокорными.

Дизайн — это скользкий
и неуловимый феномен,

который в разные времена
трактовался по-разному.

Но все по-настоящему вдохновляющие
дизайн-проекты имели одну общую черту:

они начинались с мечты.

И чем смелее мечта,

тем более велик дизайнерский подвиг,
который необходим, чтобы достигнуть её.

Вот почему самые прекрасные
дизайнеры почти всегда —

самые большие мечтатели,
бунтари и вольнодумцы.

Так было всегда,

начиная с 300 г. до н.э.,

когда 13-летний мальчик стал королём

удалённой, очень бедной
и очень маленькой азиатской страны.

Он мечтал получить землю,
богатства и власть

путём военных завоеваний.

И его дизайнерские навыки,

как бы невероятно это ни звучало,

сыграли важную роль
в достижении этих целей.

В то время

всё оружие производилось вручную
и разнилось по характеристиками.

Поэтому, если бы у лучника
во время боя закончились стрелы,

то, вероятно, стрелы другого лучника
не подошли бы его луку,

ими нельзя было бы стрелять.

Конечно, эти лучники были
не так эффективны в бою

и более уязвимы.

Ин решил эту проблему,

настояв на том, чтобы луки и стрелы
были спроектированы одинаково,

чтобы они были взаимозаменяемы.

Он потребовал того же самого
для кинжалов, топоров, копий, щитов

и любой другой формы вооружения.

Его великолепно вооружённая армия
выигрывала битву за битвой,

и за 15 лет

его крошечное королевство
успешно завоевало

все наиболее крупные, богатые
и могущественные земли в округе,

положив начало могучей китайской империи.

В то время, конечно,

никто бы не подумал
называть Ин Чжэна дизайнером,

с чего бы?

Однако он бессознательно и инстинктивно,

хотя и с огромной изобретательностью,

обратился к дизайну и добился своего.

Так поступил и другой
«случайный» дизайнер,

тоже не гнушавшийся насилием
на пути к цели.

Им был Эдвард Тич, более известный
как британский пират Чёрная Борода.

Это был золотой век пиратства,

пираты держали в страхе моря и океаны,

по которым проходила
активная торговля с колониями.

Пиратство было весьма прибыльным.

Тич и другие смекалистые пираты поняли,
что выгода будет максимальной,

если атаковать с такой жестокостью,

что корабли будут сдаваться без боя.

Другими словами,

они стали захватывать корабли,
не тратя снарядов

и не неся потерь.

Эдвард Тич назвался Чёрной Бородой

и вжился в роль безжалостного дикаря.

Он носил массивные камзолы и шляпы,
чтобы подчеркнуть свой рост;

отрастил окладистую чёрную бороду,
закрывавшую лицо;

обвесил себя портупеями для револьверов.

Он даже прилаживал спички
к полям своей шляпы и поджигал их,

чтобы они угрожающе шипели,
когда корабль был готов к атаке.

Как и многие другие пираты в ту эпоху,

он поднимал над своим кораблём
мрачный флаг,

на котором человеческий череп
покоился над парой скрещенных костей,

потому что во многих культурах
эти мотивы веками означали смерть.

Эти символы были узнаваемы и полны смысла

даже в беззаконном, безграмотном
мире открытых морей:

сдавайтесь или страдайте.

Все здравомыслящие жертвы сразу сдавались.

Если так посмотреть,

понятно, почему Эдвард Тич
и другие пираты могут считаться

первыми дизайнерами коммуникации,
как бы мы это сейчас назвали,

и почему их страшный символ —

(Смех)

это ещё не всё —

почему их символ смерти
в виде черепа и костей

был прародителем современных логотипов,

таких как большие красные буквы
за моей спиной,

но, естественно, посылал другой сигнал.

(Смех)

Между тем к дизайну прибегали
и в более благородных целях.

Флоренс Найтингейл, британская медсестра,
жившая в XIX веке,

была дизайнером столько же талантливым,
сколько невероятным.

Её миссией было обеспечить каждого
достойной медицинской помощью.

Найтингейл родилась в довольно большой
и богатой британской семье,

члены которой ужаснулась от того, что она
вызвалась работать в военных госпиталях

во время Крымской войны.

Попав в госпиталь, она быстро поняла,

что больше людей умирало от инфекций,

приобретённых в грязных,
зловонных палатах,

чем от ран, полученных в бою.

Она боролась за разработку и создание

более светлых, чистых
и просторных лечебниц.

Вернувшись в Британию,

Флоренс начала новую кампанию,

теперь в поддержку гражданских больниц,

и настаивала на применении в них
тех же принципов.

Палата Найтингейл, как её называют,

многие десятилетия была эталонной,

некоторые её элементы применяют и сегодня.

К тому моменту

дизайн рассматривался как инструмент
индустриальной эпохи.

К нему подходили формализованно
и профессионально,

его ограничивали определёнными ролями:

в основном дизайн применяли
для достижения коммерческих целей,

а не интуитивно,

как это сделали Флоренс Найтингейл,
Чёрная Борода и Ин Чжэн.

К двадцатому веку

дух коммерции был так силён,

что любой дизайнер,
не руководствующийся им,

мог прослыть чудаком или провокатором.

Среди них есть тот, кого я считаю
одним из главных героев дизайна:

великолепный Ласло Мохоли-Надь.

Это был венгерский художник и дизайнер,

чьи эксперименты с влиянием технологии
на нашу повседневную жизнь

были настолько поразительны,

что до сих пор влияют
на дизайн цифровых изображений

на экранах наших телефонов и компьютеров.

В 1920-х годах он сделал радикальной
Школу дизайна Баухауз в Германии.

Тем не менее бывшие коллеги
не хотели с ним связываться,

когда годы спустя он пытался открыть
новый Баухауз в Чикаго.

Идеи Мохоя были необычайно
смелыми и резкими,

но он опережал своё время:
его подход к дизайну

был слишком экспериментальным,
и он рассматривал дизайн,

как он сам об этом говорил,
как позицию, а не профессию.

К сожалению, то же относилось

к другому вольнодумцу от дизайна
Ричарду Бакминстеру Фуллеру.

Он также был великолепным новатором
и активистом

в сфере дизайна.

Он посвятил себя созданию
устойчивого общества

и подошёл к задаче так прогрессивно,

что обратился к теме
защиты окружающей среды

в дизайне в 1920-х годах.

Несмотря на все усилия,

как правило, в дизайнерских кругах
его не воспринимали серьёзно,

и нужно признать,

что некоторые его эксперименты
провалились,

например, летающий автомобиль
так и не оторвался от земли.

С другой стороны, геодезический купол,

который должен был лечь в основу
аварийных укрытий,

созданных из лома
дерева, металла, пластика,

щепок, старых одеял, полимерной плёнки —

из чего угодно, что будет под рукой, —

это одно из величайших достижений
гуманитарного дизайна.

Именно так впоследствии строили укрытия

для очень многих людей,
оказавшихся в беде

и остро нуждающихся в убежище.

Именно смелость и сила
дизайнеров-радикалов,

таких как Бакминстер или Мохой,

привели меня к дизайну.

Я начала свою карьеру журналистом новостей
и иностранным корреспондентом.

Я пишу о политике, экономике
и корпоративных отношениях,

а могла бы специализироваться
в любой другой области.

Но я занялась дизайном,

потому что верю, что это
один из самых сильных наших инструментов,

способных повысить качество жизни.

Спасибо, дорогие любители дизайна и TED.

(Аплодисменты)

Я глубоко восхищаюсь достижениями
профессиональных дизайнеров,

необыкновенными и колосальными.

Также я убеждена,

что дизайн выигрывает от оригинальности,

нестандартного мышления

и изобретательности
бунтарей и вольнодумцев.

Мы являемся свидетелями
важного периода в дизайне,

сегодня два лагеря сближаются.

Даже малейшие успехи
в цифровой технологии

позволяют им действовать
всё более независимо,

как в коммерческом контексте,
так и вне его,

и достигать всё более амбициозных
и разнородных целей.

В теории

базовые платформы, такие как краудфандинг,
облачные технологии, соцсети,

дают профессиональным дизайнерам свободу,

ресурсы для импровизации

и, смею надеяться,

бóльшую восприимчивость к их идеям.

Некоторые из моих любимых примеров
из Африки,

где новое поколение дизайнеров

разрабатывают технологию
интернета физических объектов,

чтобы осуществить мечту Флоренс Найтингейл
и улучшить медицинский уход в странах,

где меньше людей пьют чистую воду,

чем пользуются мобильными телефонами.

Артур Занг — один из таких дизайнеров.

Это молодой инженер-разработчик
из Камеруна,

сделавший из планшетного компьютера
«Кардиопэд»,

мобильный прибор для кардиомониторинга.

Этот прибор можно использовать
в удалённых сельских районах.

Собранные данные затем отправляются
по мобильной связи

за сотни миль
в хорошо оборудованные больницы

для проведения анализов.

Если специалисты обнаруживают
какие-либо проблемы,

назначается подходящий курс лечения.

Конечно, так можно избавить пациентов

от долгих, трудных, дорогостоящих
и зачастую бессмысленных путешествий

в эти же больницы

и существенно увеличить шансы,

что работу их сердец
действительно проверят.

Артур Занг начал работать
над «Кардиопэдом» 8 лет назад,

когда был на последнем курсе университета.

Тогда он не смог убедить
традиционные организации

предоставить ему инвестиции
на развитие проекта.

Он написал о своей идее в Facebook,

там эту запись увидел камерунский чиновник

и обеспечил ему государственный грант.

Сейчас Артур работает не только
над «Кардиопэдом»,

но и над другими мобильными медицинскими
приборами различного назначения.

Он не одинок:

многие другие вдохновлённые
и предприимчивые дизайнеры

развивают собственные необычные проекты.

Завершить выступление я бы хотела
упоминанием некоторых из них.

Во-первых, это Peek Vision,

группа кенийских врачей и дизайнеров,

работающих над портативным набором
для проверки зрения,

собственной технологией
в рамках интернета вещей.

Также можно назвать Габриэль Махер,

которая развивает новый язык дизайна

и позволяет нам говорить о тонкостях
гендерной идентичности

без обращения к традиционным стереотипам.

Все эти и многие другие дизайнеры
следуют за своей мечтой

и по полной используют
вновь обретённую свободу,

будучи не менее дисциплинированными,
чем профессионалы,

и оставаясь изобретательными
бунтарями и вольнодумцами.

Они работают на благо всех нас.

Спасибо.

(Аплодисменты)