Дизайн — это скользкий и неуловимый феномен, который в разные времена трактовался по-разному. Но все по-настоящему вдохновляющие дизайн-проекты имели одну общую черту: они начинались с мечты. И чем смелее мечта, тем более велик дизайнерский подвиг, который необходим, чтобы достигнуть её. Вот почему самые прекрасные дизайнеры почти всегда — самые большие мечтатели, бунтари и вольнодумцы. Так было всегда, начиная с 300 г. до н.э., когда 13-летний мальчик стал королём удалённой, очень бедной и очень маленькой азиатской страны. Он мечтал получить землю, богатства и власть путём военных завоеваний. И его дизайнерские навыки, как бы невероятно это ни звучало, сыграли важную роль в достижении этих целей. В то время всё оружие производилось вручную и разнилось по характеристиками. Поэтому, если бы у лучника во время боя закончились стрелы, то, вероятно, стрелы другого лучника не подошли бы его луку, ими нельзя было бы стрелять. Конечно, эти лучники были не так эффективны в бою и более уязвимы. Ин решил эту проблему, настояв на том, чтобы луки и стрелы были спроектированы одинаково, чтобы они были взаимозаменяемы. Он потребовал того же самого для кинжалов, топоров, копий, щитов и любой другой формы вооружения. Его великолепно вооружённая армия выигрывала битву за битвой, и за 15 лет его крошечное королевство успешно завоевало все наиболее крупные, богатые и могущественные земли в округе, положив начало могучей китайской империи. В то время, конечно, никто бы не подумал называть Ин Чжэна дизайнером, с чего бы? Однако он бессознательно и инстинктивно, хотя и с огромной изобретательностью, обратился к дизайну и добился своего. Так поступил и другой «случайный» дизайнер, тоже не гнушавшийся насилием на пути к цели. Им был Эдвард Тич, более известный как британский пират Чёрная Борода. Это был золотой век пиратства, пираты держали в страхе моря и океаны, по которым проходила активная торговля с колониями. Пиратство было весьма прибыльным. Тич и другие смекалистые пираты поняли, что выгода будет максимальной, если атаковать с такой жестокостью, что корабли будут сдаваться без боя. Другими словами, они стали захватывать корабли, не тратя снарядов и не неся потерь. Эдвард Тич назвался Чёрной Бородой и вжился в роль безжалостного дикаря. Он носил массивные камзолы и шляпы, чтобы подчеркнуть свой рост; отрастил окладистую чёрную бороду, закрывавшую лицо; обвесил себя портупеями для револьверов. Он даже прилаживал спички к полям своей шляпы и поджигал их, чтобы они угрожающе шипели, когда корабль был готов к атаке. Как и многие другие пираты в ту эпоху, он поднимал над своим кораблём мрачный флаг, на котором человеческий череп покоился над парой скрещенных костей, потому что во многих культурах эти мотивы веками означали смерть. Эти символы были узнаваемы и полны смысла даже в беззаконном, безграмотном мире открытых морей: сдавайтесь или страдайте. Все здравомыслящие жертвы сразу сдавались. Если так посмотреть, понятно, почему Эдвард Тич и другие пираты могут считаться первыми дизайнерами коммуникации, как бы мы это сейчас назвали, и почему их страшный символ — (Смех) это ещё не всё — почему их символ смерти в виде черепа и костей был прародителем современных логотипов, таких как большие красные буквы за моей спиной, но, естественно, посылал другой сигнал. (Смех) Между тем к дизайну прибегали и в более благородных целях. Флоренс Найтингейл, британская медсестра, жившая в XIX веке, была дизайнером столько же талантливым, сколько невероятным. Её миссией было обеспечить каждого достойной медицинской помощью. Найтингейл родилась в довольно большой и богатой британской семье, члены которой ужаснулась от того, что она вызвалась работать в военных госпиталях во время Крымской войны. Попав в госпиталь, она быстро поняла, что больше людей умирало от инфекций, приобретённых в грязных, зловонных палатах, чем от ран, полученных в бою. Она боролась за разработку и создание более светлых, чистых и просторных лечебниц. Вернувшись в Британию, Флоренс начала новую кампанию, теперь в поддержку гражданских больниц, и настаивала на применении в них тех же принципов. Палата Найтингейл, как её называют, многие десятилетия была эталонной, некоторые её элементы применяют и сегодня. К тому моменту дизайн рассматривался как инструмент индустриальной эпохи. К нему подходили формализованно и профессионально, его ограничивали определёнными ролями: в основном дизайн применяли для достижения коммерческих целей, а не интуитивно, как это сделали Флоренс Найтингейл, Чёрная Борода и Ин Чжэн. К двадцатому веку дух коммерции был так силён, что любой дизайнер, не руководствующийся им, мог прослыть чудаком или провокатором. Среди них есть тот, кого я считаю одним из главных героев дизайна: великолепный Ласло Мохоли-Надь. Это был венгерский художник и дизайнер, чьи эксперименты с влиянием технологии на нашу повседневную жизнь были настолько поразительны, что до сих пор влияют на дизайн цифровых изображений на экранах наших телефонов и компьютеров. В 1920-х годах он сделал радикальной Школу дизайна Баухауз в Германии. Тем не менее бывшие коллеги не хотели с ним связываться, когда годы спустя он пытался открыть новый Баухауз в Чикаго. Идеи Мохоя были необычайно смелыми и резкими, но он опережал своё время: его подход к дизайну был слишком экспериментальным, и он рассматривал дизайн, как он сам об этом говорил, как позицию, а не профессию. К сожалению, то же относилось к другому вольнодумцу от дизайна Ричарду Бакминстеру Фуллеру. Он также был великолепным новатором и активистом в сфере дизайна. Он посвятил себя созданию устойчивого общества и подошёл к задаче так прогрессивно, что обратился к теме защиты окружающей среды в дизайне в 1920-х годах. Несмотря на все усилия, как правило, в дизайнерских кругах его не воспринимали серьёзно, и нужно признать, что некоторые его эксперименты провалились, например, летающий автомобиль так и не оторвался от земли. С другой стороны, геодезический купол, который должен был лечь в основу аварийных укрытий, созданных из лома дерева, металла, пластика, щепок, старых одеял, полимерной плёнки — из чего угодно, что будет под рукой, — это одно из величайших достижений гуманитарного дизайна. Именно так впоследствии строили укрытия для очень многих людей, оказавшихся в беде и остро нуждающихся в убежище. Именно смелость и сила дизайнеров-радикалов, таких как Бакминстер или Мохой, привели меня к дизайну. Я начала свою карьеру журналистом новостей и иностранным корреспондентом. Я пишу о политике, экономике и корпоративных отношениях, а могла бы специализироваться в любой другой области. Но я занялась дизайном, потому что верю, что это один из самых сильных наших инструментов, способных повысить качество жизни. Спасибо, дорогие любители дизайна и TED. (Аплодисменты) Я глубоко восхищаюсь достижениями профессиональных дизайнеров, необыкновенными и колосальными. Также я убеждена, что дизайн выигрывает от оригинальности, нестандартного мышления и изобретательности бунтарей и вольнодумцев. Мы являемся свидетелями важного периода в дизайне, сегодня два лагеря сближаются. Даже малейшие успехи в цифровой технологии позволяют им действовать всё более независимо, как в коммерческом контексте, так и вне его, и достигать всё более амбициозных и разнородных целей. В теории базовые платформы, такие как краудфандинг, облачные технологии, соцсети, дают профессиональным дизайнерам свободу, ресурсы для импровизации и, смею надеяться, бóльшую восприимчивость к их идеям. Некоторые из моих любимых примеров из Африки, где новое поколение дизайнеров разрабатывают технологию интернета физических объектов, чтобы осуществить мечту Флоренс Найтингейл и улучшить медицинский уход в странах, где меньше людей пьют чистую воду, чем пользуются мобильными телефонами. Артур Занг — один из таких дизайнеров. Это молодой инженер-разработчик из Камеруна, сделавший из планшетного компьютера «Кардиопэд», мобильный прибор для кардиомониторинга. Этот прибор можно использовать в удалённых сельских районах. Собранные данные затем отправляются по мобильной связи за сотни миль в хорошо оборудованные больницы для проведения анализов. Если специалисты обнаруживают какие-либо проблемы, назначается подходящий курс лечения. Конечно, так можно избавить пациентов от долгих, трудных, дорогостоящих и зачастую бессмысленных путешествий в эти же больницы и существенно увеличить шансы, что работу их сердец действительно проверят. Артур Занг начал работать над «Кардиопэдом» 8 лет назад, когда был на последнем курсе университета. Тогда он не смог убедить традиционные организации предоставить ему инвестиции на развитие проекта. Он написал о своей идее в Facebook, там эту запись увидел камерунский чиновник и обеспечил ему государственный грант. Сейчас Артур работает не только над «Кардиопэдом», но и над другими мобильными медицинскими приборами различного назначения. Он не одинок: многие другие вдохновлённые и предприимчивые дизайнеры развивают собственные необычные проекты. Завершить выступление я бы хотела упоминанием некоторых из них. Во-первых, это Peek Vision, группа кенийских врачей и дизайнеров, работающих над портативным набором для проверки зрения, собственной технологией в рамках интернета вещей. Также можно назвать Габриэль Махер, которая развивает новый язык дизайна и позволяет нам говорить о тонкостях гендерной идентичности без обращения к традиционным стереотипам. Все эти и многие другие дизайнеры следуют за своей мечтой и по полной используют вновь обретённую свободу, будучи не менее дисциплинированными, чем профессионалы, и оставаясь изобретательными бунтарями и вольнодумцами. Они работают на благо всех нас. Спасибо. (Аплодисменты)