Зачем обычным людям понимать власть

Слишком много американцев безграмотны в предмете власти: что это, как она работает и почему у некоторых людей она есть. В результате этого те немногие, кто понимает власть, обладают несоразмерным влиянием над всеми остальными. «Нам нужно сделать гражданское право снова привлекательным», — говорит преподаватель гражданского права Эрик Лю. «Таким же привлекательным, каким оно было во время Американской революции или Движения за гражданские права».

Я практикующий юрист и преподаватель

гражданского права в Америке.

А сейчас я любезно попрошу тех,
кто заснул,

проснуться. (Смех)

Почему само словосочетание
«Гражданское право»

имеет такой снотворный,

даже нарколептический эффект?

Я думаю, потому, что это словосочетание
обозначает что-то

чрезвычайно целомудренное,
чрезвычайно важное

и чрезвычайно скучное.

Что ж, я думаю,
это обязанность таких людей как мы,

появляющихся на встречах как эта

лично или онлайн — любым способом,

сделать гражданское право
снова привлекательным,

таким, каким оно было
во время Американской революции,

таким, каким оно было во время
Движения за гражданские права.

Я считаю, что сделать гражданское право
снова привлекательным

можно путём эксплицитного
преподавания власти.

А это можно сделать

на уровне города.

Об этом я и хочу сегодня поговорить.

Я начну с определений
нескольких терминов,

потом опишу масштаб

имеющейся перед нами проблемы

и после опишу, каким образом города

могут быть основой решения проблемы.

Позвольте начать с определений.

Под гражданским правом я имею в виду

искусство быть социально направленным
решающим проблемы участником

в самоуправляемом обществе.

Гражданское право —
это искусство быть гражданином,

то, что Билл Гейтс (старший)
просто назвал

участием в жизни,

и оно охватывает три вещи:

основы ценностей,

понимание систем, движущих мир

и набор навыков,

помогающих преследовать цели

и привлечь других в их преследовании.

Таким образом, я прихожу
к определению власти,

которое звучит просто:

способность заставить других делать то,

что вы бы хотели, чтобы они сделали.

Звучит угрожающе, не правда ли?

Нам не нравится говорить о власти.

Нам это кажется пугающим.
Нам это почему-то кажется зловещим.

Нам неприятно упоминать власть.

В культуре и мифологии демократии

власть сосуществует с людьми.

Точка. Конец истории.

Дальнейший разбор не нужен,

да и не приветствуются.

У власти присутствует
негативная нравственная валентность.

По сути, звучит как Макиавеллизм.

Это кажется в корне злым.

Но на самом деле власть
нисколько не лучше или хуже

огня или физики.

Она просто есть.

Власть определяет

форму правления правительства,

будь то демократия или диктатура.

И проблема, которая стоит перед нами
сегодня, в частности Америке,

да и во всём мире, —

это слишком большое количество
крайне безграмотных людей

в предмете власти:

что это, у кого власть есть,

как она действует, как она передаётся,

какая её сторона видна,
а какая нет,

почему у некоторых людей она есть,
почему это сложно.

В результате такой безграмотности,

те немногие, кто понимает,

как работает власть
в гражданском обществе,

те, кто понимает,

как законопроект становится законом,

а также как дружба становится субсидией,

или как предупреждения
становятся политическим курсом,

или как слоган
становится общественным движением;

люди, понимающие эти вещи,

обладают несоразмерным влиянием,

и они крайне рады

заполнить вакуум,
созданный невежественностью

большинства.

Вот почему для нас сейчас так важно

взяться за идею политической власти

и демократизировать её.

Одной из крайне волнующих

и бросающих вызов вещей

является то, что в результате
такой безграмотности в предмете власти,

которая так легко распространяется,

возникает концентрация

знаний, понимания, влиятельных лиц.

Вот подумайте,

как дружба становится субсидией?

Плавно,

когда высокопоставленный чиновник

решает оставить правительство
и стать лоббистом

в частном секторе

и перевести свои связи в капитал

для своего нового начальства.

Как предубеждения
становятся курсом политики?

Незаметно, в точности, как

закон «Останови и обыщи» в Нью-Йорке

со временем стал
бюрократической игрой в цифры.

Как слоган становится
общественным движением?

Как эпидемия.
Как, например, Движение чаепития

сумело присвоить Гадсденовский флаг

времён Американской революции,

или как, с другой стороны,

группа активистов смогла превратить
журнальный заголовок

«Захвати Уолл-стрит»

в глобальное общественное движение.

Дело в том, что большинство людей

не ищет и не хочет видеть
реальных вещей.

Большая часть этой невежественности,
этой гражданской безграмотности

осознанна.

Есть и те,

кто думает, что всё это дело противно,

и не хотят иметь дело с политикой.

Для них лучше уклониться

и заниматься волонтёрством.

Есть ещё технари,

считающие, что панацеей

от любого дисбаланса
или злоупотребления властью

является просто
большее количество информации,

большая прозрачность.

Есть некоторые левые,
считающие, что власть

есть только у корпораций,

и некоторые правые, считающие,

что она только у правительства,

каждая сторона, ослеплённая
своим избирательным негодованием.

Есть и наивные, считающие,
что хорошие вещи

просто случаются,

и циники, считающие,
что плохие вещи просто случаются;

есть удачливые и неудачливые,

считающие, что им выпадает то,
чего они и достойны,

скорее, чем крайне изменчивый результат

предшествующего соглашения,
перенятого распределения

власти.

В результате такого пресмыкающегося
фатализма в общественной жизни

мы, в особенности в Америке сегодня,

имеем удручающе низкий уровень

знаний гражданского права,
участия как гражданина,

осознания.

Весь предмет политики

фактически попал в субподряд
к группе профессионалов,

финансистов,
работников социальных программ,

докладчиков, исследователей.

Оставшейся части из нас
остаётся чувствовать себя любителями,

сосунками.

Мы становимся демотивированы
узнавать новое о том,

как всё работает.

Мы начинаем отстраняться.

Что ж, эта проблема, этот вызов,

является тем,
чему мы должны противостоять,

и я считаю,

что при таком безучастии,
таком осознанном невежестве,

это становится и причиной и следствием

такой концентрации возможностей,

достатка и влиятельных лиц,
упомянутых минуту назад,

такого глубокого
гражданского неравенства.

Вот поэтому сейчас так важно

переосмыслить гражданское право,
как преподавание власти.

Возможно, это ещё никогда
не было так важно

в нашей жизни.

Если люди не будут учиться политике,

если люди не очнутся,

и если они не очнутся,

они останутся в стороне.

Частью искусства практики власти

является её понимание и наличие голоса,

но это ещё и наличие арены,

где можно правдоподобно
практиковать решения.

Всё гражданское право
сводится к одному вопросу:

кто решает.

И это нужно обыграть

в определённом месте, на арене.

И я прихожу к третьему вопросу,
который хочу обсудить сегодня:

сейчас нет лучшей арены

для практики власти,

чем город.

Подумайте о городе, где вы живёте,

откуда вы родом.

Подумайте о какой-то общественной проблеме
в жизни вашего города.

О чём-то небольшом,

вроде «где должен стоять
фонарный столб»,

или о чём-то среднем, как

«какой библиотеке нужно добавить
или урезать часы работы»,

или может ещё больше, например,

строить на месте разрушенного порта

автомагистраль или зелёные насаждения,

или, обязать ли предпринимателей

платить прожиточный минимум.

Подумайте об изменениях,
которые вы хотите,

а потом подумайте, как их добиться,

как бы вы могли воплотить их в жизнь.

Возьмите инвентарь всех форм власти,

который присутствует в вашем городе:

деньги, конечно же, люди, да,

идеи, информация, дезинформация,

угроза применения силы, сила норм.

Все эти формы власти в игре.

Теперь подумайте, как активировать

или может нейтрализовать
эти различные формы власти.

Это не какая-то «Игра престолов»

с вопросами уровня империй.

Это вопросы, которые играют роль

в каждом уголке планеты.

Я расскажу лишь две истории,

взятые из недавних газетных заголовков.

В Боулдере, штат Колорадо,

избиратели не так давно одобрили процесс

по замещению частной
энергетической компании,

Xcel, занимающейся электроснабжением,

публичным предприятием,

которое бы отказалось от прибылей,

и которое уделяло бы больше внимания
изменению климата.

И Xcel нанесла ответный удар,

Xcel внесла на рассмотрение бюллетень,

который бы ослабил или отменил

эту муниципализацию.

И теперь активистам в Боулдере,
продвигавшим это,

приходится в буквальном смысле
бороться с властью,

чтобы бороться за власть.

В Таскалуcе в Университете Алабамы

в студенческом городке есть организация,

называющаяся угрожающе — Машина,

и она происходит в основном из женских

и мужских сообществ на кампусе,

и десятилетиями Машина доминировала

в студенческих выборах руководства.

Что ж, недавно Машина

начала идти

уже в политику города,

и они избрали

бывшего члена Машины,

молодого бизнес-ориентированного
недавнего выпускника

в городское управление
школами Таскалусы.

Как я сказал, это лишь два примера,

взятых почти случайно из заголовков.

Каждый день можно найти
тысячи подобных примеров.

Нравятся вам или нет,

усилия, описанные мною

в Боулдере или Таскалусе,

всё же нельзя не восхититься

политической грамотностью участников,

их навыкам.

Нельзя не принять в расчёт и не признать

их владение

основными вопросами

гражданской власти:

какие цели, какая стратегия,
какая тактика,

какова территория, кто является врагом,

кто является союзником?

Теперь я хочу вернуться

к размышлению о проблемах, возможностях

или сложностях в вашем городе.

И к тому, что вы хотите решить

или создать у себя в городе.

Спросите себя,

владеете ли вы этими
основами власти?

Смогли бы ли вы эффективно
применить на практике то,

что знаете?

Это вызов и возможность для нас.

Мы живём в такое время,

когда, несмотря на глобализацию

или, вероятно, вследствие глобализации

гражданственность как никогда

локальна.

Власть в наше время

приходит как никогда быстро в город.

Здесь в США правительство

связало себя тугими узами.

Гражданское воображение, инновации
и созидательность

появляются из локальных экосистем

и расходятся вширь,

и такие большие инновации,

такая большая волна локализма,

которая сейчас начинается,

а это заметно в том, как люди едят,

работают, делятся,
покупают и передвигаются

и каждый день живут своей жизнью,

это не какое-то милое местничество,

это не уход в замкнутость, нет.

Это развитие.

Локализм сейчас сильно взаимосвязан.

Вот, например,

подумайте, как стратегии

создания дружелюбной среды
для велосипедистов

распространились так быстро
от Копенгагена

до Нью-Йорка, до Остина,
до Бостона, до Сиэтла.

Подумайте, как эксперименты
в совместном финансировании,

где у гражданина появляется шанс

распределять и решать,

как распределять фонды города.

Такие эксперименты распространились
от Порту-Алегри в Бразилии

к нам до Нью-Йорка, до Чикаго.

Рабочие–мигранты
от Рима до Лос-Анджелеса

и из многих других городов посреди

сейчас организуют протесты,

чтобы напомнить людям,
кто живёт в их городах,

как будет выглядеть день
без мигрантов.

В Китае по всей стране

члены Движения новых горожан

начинают организовывать

борьбу с коррупцией и взяточничеством,

они вызывают гнев чиновников,

но они вызывают и заинтересованность

антикоррупционных активистов
со всего мира.

В Сиэтле, откуда я родом,

мы стали частью большого войска городов,

которые сейчас работают вместе,

обходя правительство полностью,

федеральное правительство полностью,

чтобы добиться снижения
выбросов парниковых газов

по Киотскому протоколу.

Все эти горожане вместе

создают сеть,

большой архипелаг власти,

который позволяет обойтись

без разлада и контроля монополий.

Наша задача сейчас —
ускорение этой работы.

Наша задача сейчас —
привлечение людей

в эту работу.

Вот почему моя организация
Гражданский университет

начала проект

по созданию для обывателей

курса по гражданскому праву.

И этот курс начинается с триады,

которую я описал ранее,

состоящей из ценностей, систем и умений.

И я бы хотел пригласить вас всех

помочь созданию этого курса

своими историями и опытом

и трудностями, с которыми каждый из вас
живёт и сталкивается,

чтобы создать
что-то коллективно сильное.

Я хочу пригласить вас в частности

попробовать сделать упражнение

из начальных этапов данного курса.

Я хочу, чтобы вы написали рассказ,

рассказ из будущего про ваш город,

вы можете указать дату, год вперёд,

5 лет, десятилетие вперёд,

поколение вперёд,

и написать это как исследование случая,
смотря назад,

смотря назад на изменения,

которые вы хотели
увидеть в вашем городе,

смотря назад на благие дела,
за которые вы боролись,

описывая пути по обеспечению успеха

таких изменений и дел.

Опишите ценности

ваших сограждан, с которыми вы работали,

и моральные устои,
которые вам удалось изменить.

Изложите все способы,

которыми вы вовлекали
системы правительства,

рынка,

социальных институтов,
религиозных организаций,

СМИ.

Перечислите все навыки,
которыми вам пришлось воспользоваться,

как договариваться, как защищать,

как формулировать проблемы,

как вносить разносторонность в конфликт,

все те навыки, которые позволили вам

собрать экипаж

и преодолеть сопротивление.

Во время написания этого рассказа

вы будете открывать для себя
как читать власть,

и в процессе, как писать власть.

Так что делитесь тем, что написали,

делайте то, что написали,

а потом делитесь тем, что сделали.

Я приглашаю вас
в буквальном смысле делиться

рассказами, которые вы создадите

на странице Гражданского университета
на «Фейсбук».

И более того, именно в обсуждениях,

идущих сегодня

по всему миру на встречах,

посвящённых этой тематике,

и думать о том, как нам стать

учителями и учениками
друг друга во власти.

Если мы сделаем это, тогда вместе

мы сможем сделать гражданское право
снова привлекательным.

Вместе мы сможем
демократизировать демократию

и сделать её снова безопасной
для непрофессионалов.

Вместе мы сможем создать
большую сеть городов,

которая была бы самой сильной
коллективной лабораторией

по самоуправлению, когда-либо созданной.

У нас есть силы это сделать.

Большое спасибо.

(Аплодисменты)