Рид Монтегью: Чему нас научили 5 000 мозгов

Мыши, насекомые и хомяки — больше не единственный объект при изучении мозга. Функциональная магнитно-резонансная томография (фМРТ) позволяет учёным отследить мозговую активность живого, дышащего, принимающего решения человека. Рид Монтегью объясняет, как эта технология помогает понять сложные процессы взаимодействия между людьми.

Люди вокруг. Всем интересны эти люди.

Все поддерживают отношения
с другими людьми,

и всем интересны эти отношения.

По многим причинам.

Хорошие отношения, плохие отношения,

раздражающие отношения,
отношения, которые нас мало заботят.

Я собираюсь сконцентрироваться
на ключевых аспектах взаимодействия,

которое происходит внутри отношений.

Поэтому я начну с того, что всех нас

интересует, — взаимодействие с другими людьми,

опустив запутанную теорию.

А оставшийся, упрощённый объект использую

в качестве научного эксперимента
и покажу ранние стадии,

стадии зарождения нового понимания
того, что же происходит,

когда одновременно взаимодействуют два мозга.

Но перед этим,
позвольте рассказать о паре вещей,

которые сделали это возможным.

Во-первых, в наше время можно

наблюдать активность здорового мозга.

Без игл или радиации,

при отсутствии медицинских показаний,
можно выйти на улицу

и записать данные о мозге
вашего друга или соседа,

когда они выполняют различные
когнитивные задачи. Мы используем

метод функциональной
магнитно-резонансной томографии.

Наверное, вы все читали об этом
или где-то слышали.

Давайте я объясню в двух предложениях.

Итак, все мы слышали о МРТ.
МРТ использует магнитные поля

и радиоволны, которые
фотографируют ваш мозг,

или колено, или желудок,

создавая серые неподвижные снимки.

В 1990-х было сделано открытие:
можно использовать

те же самые аппараты в другом режиме.

С их помощью можно снимать видео

микроскопических кровотоков
из тысячи разных участков мозга.

Хорошо, ну и что такого?
«Такое» заключается в том,

что изменения нервной активности,
которые заставляют мозг работать,

которые заставляют работать ПО мозга,

тесно связаны с изменениями кровотока.

Видео кровотока даёт

независимые данные об активности мозга.

Это открытие в буквальном смысле
перевернуло когнитивные науки.

Выберите любую область
когнитивных исследований:

память, моторную деятельность,
мысли о вашей тёще,

злость на людей, эмоциональные реакции,
можно продолжать бесконечно,

поместите человека в аппарат МРТ,

и вы увидите, как эти вещи
отпечатываются в активности мозга.

Да, это только начало, и в чём-то
технология ещё очень грубая,

но 20 лет назад у нас не было и этого.

Не было возможности так исследовать людей.
Невозможно было исследовать здоровых людей.

Это стало революцией
и дало нам возможность

получить нового подопытного.

Нейробиологи, как известно,
экспериментируют со многим:

с червями, грызунами,
дрозофилами и прочими.

А сейчас у нас есть
новый подопытный — человек.

Сегодня мы можем использовать людей
для изучения и моделировать

программы человеческого мозга,
и у нас есть несколько

перспективных биологических измерений.

Ладно, давайте я приведу
пример проводимого эксперимента

в области, которую вы бы назвали «оценкой».

Ценность — это только то,
что вы об этом думаете, не так ли?

Если бы вам нужно было оценить
и сопоставить две компании,

вы бы хотели узнать,
какая из них более ценна.

Цивилизации открыли основные принципы
оценивания тысячи лет назад.

Если нужно сравнить апельсины
с ветровыми стёклами, как вы это сделаете?

Ну... нельзя сравнивать
апельсины с ветровыми стёклами.

Они не сопоставимы. Вы их не смешаете.

Вы подведёте их
к общей шкале — к деньгам,

и сравните их согласно этой шкале.

Ваш мозг тоже делает что-то очень похожее,

и сегодня мы начинаем
понимать и описывать

системы мозга,
задействованные в оценивании.

Одна из них включает
систему нейротрансмиттеров,

клетки которой расположены
в мозговом стволе,

и которые поставляют допамин
в остальные части мозга.

Я не буду углубляться в детали,
но это важное открытие,

и мы уже неплохо его изучили.

Может, это немного, но это важно,

потому что это те нейроны, которые человек
теряет при болезни Паркинсона,

и которые разрушаются
под воздействием буквально

всех наркотиков.

Агрессивные наркотики
подействуют и изменят то,

как вы оцениваете мир.
Они изменят то,

как вы оцениваете символы, ассоциирующиеся
с теми наркотиками, которые вы выбрали,

и заставят ценить их больше,
чем всё остальное.

Вот самое главное: эти нейроны также

вовлечены в процесс
оценивания абстрактных идей.

Здесь я представил несколько символов,
которые мы оцениваем

по разным причинам.

У нас в мозге есть
поведенческая суперсила,

которая, по крайней мере частично,
связана с допамином.

Мы можем отказаться
от всех своих инстинктов ради идеи,

всего лишь идеи.
Никакие другие животные не могут.

В 1997 члены культа «Врата Рая»
совершили массовое самоубийство,

будучи уверенными,
что в хвосте видимой в тот момент

кометы Хейла-Боппа
спрятан космический корабль,

который заберёт их на следующий уровень.
Это была ужасная трагедия.

Более чем у двух третей участников
было высшее образование.

Но для нас важно то, что они отказались
от своего инстинкта самосохранения,

используя те же системы,
которые существуют для того,

чтобы человек выживал.
Надо было нехило постараться, не так ли?

Вот ещё кое-что, что я упустил —

кое-что, чему будет посвящён
остаток выступления,

и это окружающие люди.

Те же самые системы оценки
применяются и тогда,

когда мы оцениваем
взаимоотношения с людьми.

То есть, тот же самый допамин,
который превращает человека в наркомана,

от которого цепенеют люди
с синдромом Паркинсона,

который виноват
в некоторых формах психоза,

используется и при оценке
отношений с людьми,

и при оценке поступков,

когда вы с кем-то общаетесь.

Я приведу пример.

Ваши вычислительные силы в этой области
настолько огромны,

что вы едва их замечаете.

Приведу пару примеров. Вот ребёнок.

Ей три месяца. Она до сих пор пачкает
пелёнки и не умеет решать уравнения.

Мы родственники. Кое-кто будет очень рад,
что её показали на этом экране.

Можно прикрыть ей один глаз
и всё ещё можно что-то

прочесть в её другом глазу.
Я вижу любопытство в одном глазу,

и, может, некоторое удивление в другом.

Вот пара. Вы видите, что они делают.

Мы даже провели эксперимент:
убирали разные части картинки,

но вы всё равно понимаете,
что они делают вместе.

Они это делают как бы параллельно.

Отдельные элементы сценки
также сообщают нам информацию,

но вы всё понимаете
просто по выражениям их лиц.

Если вы сравните их лица с лицами
в обычном состоянии, вам всё станет ясно.

Вот другая пара.
Он обращён прямо к нам,

а она излучает, как вы видите,

любовь к нему, восхищение им.

Вот ещё пара.

И что-то я не вижу
слева любви и восхищения.

Вообще, я знаю, что это его сестра,
вы просто видите, как он говорит:

«Ладно, мы это делаем на камеру,

а после ты отберёшь мои конфеты
и дашь мне по носу».

Он меня убьёт за то, что я это показал.

Хорошо, и что же это означает?

То, что на каждую задачу
мы используем огромное количество
вычислительной мощности.

Задействуются глубинные системы мозга
в допаминовых системах,

которые заставляют вас искать
секс, еду и соль.

Они поддерживают вашу жизнь.
Это даёт им тот самый пинок,

который мы называем суперсилой.

Как же нам взять всю эту информацию
и организовать инсценированные

социальные отношения,
чтобы сделать из этого научный эксперимент?

Если коротко, то это — игры.

Экономические игры. Что мы делаем:
мы идём сразу в две области.

Одна область называется
экспериментальной экономикой.
Другая — поведенческой экономикой.

И крадём их игры.
После — изменяем их в своих интересах.

Вот одна из игр — игра-ультиматум.

Красному человечку
дают сто долларов

и предлагают поделиться с синим.
Например, он хочет оставить себе 70,

и предлагает синему 30.
Он предлагает синему поделиться 70-30.

Решение за синим. Он говорит:
«Я принимаю это»,

и в таком случае он получает деньги.
Или синий говорит:

«Я отказываюсь». В таком случае
оба ничего не получают. Понятно?

Экономисты скажут,
что рациональный выбор —

согласиться на любое
ненулевое предложение.

Что делают люди? Люди
не заинтересованы в разделе 80 на 20.

При дележе 80 на 20, результат как
при подбрасывании монетки — возможны оба варианта.

Почему? Потому что такая ситуация бесит.

Вы злитесь. Это нечестное предложение,
и вы понимаете, что такое несправедливое предложение.

Такую игру проводили в моей лаборатории
и во многих других по всему миру.

Это просто пример того,
что эти игры доказывают.

Любопытно, что такие игры предполагают

использование большого количества
когнитивных способностей.

Вам необходимо создать
адекватную модель другого человека.

Придётся помнить, что вы сделали.

Придётся браться за это в любое время.

И после этого вам придётся обновлять
свою модель на основе
поступающих обратно сигналов,

и надо делать что-то интересное,

а для этого нужно провести
глубокий мыслительный анализ.

Нужно определиться, чего от вас ждёт
тот другой человек.

Необходимо посылать сигналы,
чтобы корректировать свой образ в их глазах.

Как на собеседовании.
Вы сидите напротив человека,

у которого есть какое-то
предварительное представление о вас.

Вы посылаете свои сигналы,
чтобы изменить представление

о себе на то, которое вы бы хотели.

У нас это так хорошо получается,
что мы едва это замечаем.

И мы этим пользуемся
в наших экспериментах. Понятно?

Таким образом, мы узнали,

что люди при социальном обмене —
как говорящие канарейки.

Шахтёры использовали канареек
в качестве живого сенсора.

Если концентрировался метан,
или углекислый газ,

или становилось мало кислорода,
птица теряла сознание

раньше, чем люди.
Так она заранее предупреждала:

«Эй, пора убираться из шахты.
Дело дрянь».

Люди начинают переговоры
и даже примитивные инсценированные

социальные взаимодействия.

Их множество,
они постоянно происходят между людьми,

люди к ним чрезвычайно чувствительны.

Мы поняли, что можем
этим воспользоваться,

и даже когда мы это проверили,
а проверили мы это

на тысячах человек, думаю,

на 5-6 тысячах.
Для того, чтобы провести

такой биологический эксперимент,
нам нужно ещё больше людей,

гораздо больше. Ладно, в любом случае,

закономерности мы нашли, и даже смогли

перевести их в математические модели,

и с помощью этих математических моделей

узнать что-то новое о социальном обмене.
Хорошо, и что дальше?

Дальше то,
что это отличная мера поведения.

Экономические игры дают нам
понимание оптимального поведения.

Мы это вычисляем во время игры

и как бы вырисовываем
собственное поведение.

Вот классная штука:
шесть-семь лет назад

мы создали команду в Хьюстоне, Техас.

Сейчас она в Виргинии и в Лондоне.
Мы разработали ПО, которое подключит

включенные аппараты
для магнитно-резонансной томографии

к интернету. Кажется,
мы подключали до шести за раз,

но давайте поговорим о двух.

Итак, синхронизируем аппараты
где угодно в мире.

Мы синхронизируем аппараты,
инсценируем для них

социальную ситуацию
и наблюдаем за обоими

взаимодействующими мозгами.
Таким образом, впервые

нам не нужно изучать статистику
вместо индивидов,

или использовать компьютер
вместо человека, или

ещё как-то вмешиваться.
Мы можем изучать пары.

Мы можем наблюдать, как один человек
взаимодействует с другим,

увеличить их число
и узнавать новое в рамках

нормальной ситуации,
но, что более важно, мы можем

включить в эти социальные взаимодействия

людей с подтверждёнными
психическими заболеваниями

или повреждениями мозга, и использовать
эти эксперименты для их изучения.

Итак, мы попробовали.
Мы начали. Мы уже сделали

парочку малюсеньких открытий.

Мы считаем, что у этого метода
есть будущее. Наша задача — продолжать

и с помощью нового лексикона,
математического лексикона,

а не стандартных способов восприятия
психических заболеваний,

дать определения
и охарактеризовать эти заболевания,

используя людей в качестве птичек.

Мы пользуемся тем,
что здоровый участник

во время общения с кем-то,
у кого депрессия, или с кем-то,

у кого расстройства
аутистического спектра,

или со страдающим синдромом
дефицита внимания и гиперактивности,

мы используем живой сенсор,
и после мы используем

компьютерные программы,
чтобы смоделировать такого человека,

и таким образом
проанализировать ситуацию.

Мы только начали подключаться
к местам по всему миру.

Вот некоторые партнёры.

По иронии судьбы, основной центр

находится в Роаноке, Виргиния.

Второй — в Лондоне,
а остальные готовятся к запуску.

Мы надеемся, что на каком-то этапе

мы опубликуем результаты.
Есть сложности с тем,

чтобы поделиться ими со всем миром.

Мы также изучаем только малую часть того,

что делает нас интересными людьми,
и поэтому я бы хотел

пригласить остальных заинтересованных

запросить у нас это ПО,
или даже рекомендации по тому,

как дальше с этим работать.

И ещё кое-что на прощание.

Изучение познания интересно тем,

что мы, в какой-то степени, ограничены.

У нас нет возможности посмотреть

на два взаимодействующих мозга одновременно.

Соль в том, что, даже когда мы одни,

мы остаёмся глубоко социальными существами.
Мы не одиночки,

сознание которых состоит из качеств,
помогающих выжить в мире

независимо от остальных.
На самом деле, наше сознание

зависит от других людей.
Оно зависит от окружающих людей,

оно выражается в других людях,

в осознании того, кто вы такие.
Вы часто не знаете,

кто вы такие, до тех пор, пока не увидите себя
во взаимодействии с людьми,

которые вам близки, или с вашими врагами,

людям, на которых вам плевать.

Это первый шаг в использовании
знаний о том,

что делает нас людьми;
попытка использовать это знание,

а также лучше понять
психические расстройства.

Спасибо за внимание!

(Аплодисменты)