Законы, которые нужны секс-работникам

У каждого человека есть своё мнение о том, что делать с проституцией: легализовать ли, запретить или даже обложить налогом. Но какой вариант будет лучше по мнению самих секс-работников? Активистка Тони Мак рассказывает о четырёх правовых моделях, которые используются в мире, и о той, которую она считает лучшей для безопасности секс-работников и которая предоставляет бóльше возможностей для самоопределения. «Если вас волнует гендерное равенство, бедность, миграция или общественное здравоохранение, значит вам небезразличны и права работников секс-бизнеса, — говорит она. — Учитывайте нас в вашей борьбе». (Темы для взрослых)

Я хочу поговорить о сексе за деньги.

Я не похожа на большинство людей,
рассказывающих о проституции.

Я не офицер полиции
и не социальный работник.

Я не научный работник,
журналист или политик.

И как вы, наверное, поняли
из буклета Мариам,

я и не монашка.

(Смех)

Бо́льшая часть людей скажет,
что торговать телом унизительно,

никто бы сам не выбрал этот путь;

что это опасно, женщин мучают и убивают.

Большинство сказало бы:

«Это следует запрещать законом!»

Возможно, вы с этим согласны.

Я была с этим согласна до конца 2009 года,

когда я работала
на двух бесперспективных работах

с минимальной оплатой.

Моя зарплата покрывала только долги.

Я была вымотана, моя жизнь зашла в тупик.

Как и многие люди до меня,

я решила, что секс за деньги
будет вариантом получше.

Не поймите меня превратно,

я была бы не против выиграть в лотерею.

Но таких событий ничего не предвещало,

а за квартиру платить надо.

Так я пришла
на свою первую смену в борделе.

На протяжении этих лет

у меня было время на раздумья.

Я пересмотрела
свои взгляды на проституцию.

Я много думала о необходимости согласия

и о работе при капитализме.

Я думала про гендерное неравенство,

про сексуальный
и репродуктивный труд женщин.

Я испытала на себе
эксплуатацию и насилие на работе.

Я думала о том,

как защитить от этого секс-работников.

Возможно, и вы об этом думали.

В своём выступлении

я расскажу о четырёх основных
правовых подходах

к проституции по всему миру

и объясню их негодность,

почему её запрет только усугубляет вред,

причиняемый секс-работникам.

Затем я расскажу,
чего же мы на самом деле хотим.

Первый подход —
введение уголовной ответственности.

В половине стран,

включая Россию, ЮАР и бо́льшую часть США,

установлена уголовная ответственность
для всех участников —

продавца, покупателя и третьих лиц.

Законодатели этих стран, видимо, надеются,

что люди побоятся торговать телом
из-за страха ареста.

Но если вы выбираете между законом

и обеспечением себя или семьи,

вы всё равно пойдёте работать,

вы пойдёте на риск.

Уголовная ответственность — это ловушка.

Имея криминальное прошлое,
сложно найти обычную работу.

Потенциальные работодатели не наймут вас.

И если вам нужны деньги,

вы останетесь в более гибкой
теневой экономике.

Закон вынуждает вас
и дальше торговать телом,

но это совершенно не тот эффект,
которого от него ожидали.

Государство обращается с вами,
как с преступником.

Во многих странах вас заставят дать взятку

или даже заняться сексом с полицейским,

чтобы избежать ареста.

Например, камбоджийскую полицию
и тюремных надзирателей

уличили в жестоком обращении,

которое можно назвать разве что пыткой:

угрозы оружием,

избиения, применения шокера, изнасилования

и пытки голодом.

Тревожит и то,

что в Кении, ЮАР или в Нью-Йорке

полицейский может вас арестовать,
если найдёт у вас презервативы, —

они служат доказательством
оказания сексуальных услуг.

Естественно, это увеличивает риск
заражения ВИЧ.

Если бы у вас нашли презервативы,

это использовали бы против вас.

Довольно серьёзная мотивация
оставить их дома, не так ли?

В этих странах секс-работники
стоят перед тяжёлым выбором:

арест или небезопасный секс.

Что бы выбрали вы?

Захватили бы презервативы
с собой на работу?

А вас не волнует,

что полицейский может изнасиловать вас,
когда вы сядете к нему в машину?

Второй подход к регулированию
проституции в некоторых странах —

частичная криминализация.

Там пользоваться и оказывать
такие услуги — законно,

но прочая деятельность —

содержание борделя,
предложение услуг на улице — запрещена.

Такие законы

действуют в Великобритании и Франции

и как бы говорят нам:

«Мы не против проституции,

но занимайтесь этим
за закрытыми дверями,

один на один».

Кстати, под содержание борделя

подпадает совместная работа
двух и более проституток.

Незаконность борделей
вынуждает нас работать поодиночке.

Безусловно, так мы становимся
уязвимее для насильников.

Но мы уязвимы и когда нарушаем закон,

работая вместе.

Несколько лет назад

моя подруга нервничала
после нападения на работе.

Я предложила ей временно
водить клиентов ко мне.

И как-то один парень

зашёл слишком далеко.

Я попросила его уйти,
пригрозив вызвать полицию.

Он посмотрел на нас и сказал:

«Вы, девочки, копов не вызовете.

Вы работаете вместе, это незаконно».

Он был прав.

В результате он ушёл, не причинив вреда.

Но понимание того, что мы нарушаем закон,

позволило ему угрожать нам.

Он был уверен,
что ему за это ничего не будет.

Также запрет уличной проституции
причиняет больше вреда,

чем предотвращает.

Во избежание обнаружения и ареста

уличные работники идут на риск.

Они работают поодиночке

или в удалённых местах вроде леса,

где на них легко напасть.

Если вас поймают на улице,

вы заплатите штраф.

А как вы его заплатите без работы?

Как раз нужда в деньгах
и заставила вас выйти на улицу.

Штрафы накапливаются,

и вы попадаете в порочный круг:

продаёте секс, чтобы заплатить штрафы,
которые вы получили за продажу секса.

Я расскажу вам о Мариане Попа,

работавшей в Редбридже,
на востоке Лондона.

На участке, где она работала,
проститутки обычно ждали клиентов группами

из соображений безопасности

и для того, чтобы рассказать,
как избегать опасных парней.

Но из-за разгона полицией
проституток и их клиентов

она была вынуждена работать одна,
чтобы не попасть под арест.

Мариану зарезали
ранним утром 29 октября 2013 года.

Она работала дольше обычного,
пытаясь заработать на штраф

за приставание к парням на улице.

Если уголовная ответственность
опасна для секс-работников,

почему бы её не ввести для людей,
которые покупают секс?

Это цель третьего подхода,

о котором я расскажу:

шведская или скандинавская
модель закона о проституции.

Его идея в том,

что продажа секса по своей сути вредна,

поэтому, запрещая покупать секс,
вы помогаете секс-работникам.

Несмотря на растущую поддержку
подхода «ликвидации спроса»,

его эффективность не доказана.

Проституция в Швеции
осталась на том же уровне.

Почему?

Потому что у секс-работников

просто нет других вариантов заработка.

Если вам нужны деньги,

то подобные законы лишь заставят вас

либо снизить цены,

либо предлагать опасные
сексуальные услуги.

Если вам нужно больше клиентов,

понадобится помощь менеджера.

Вместо того, чтобы положить конец

так называемому сутенёрству,

такие законы создают почву для насилия
со стороны третьих лиц.

Чтобы остаться целой и невредимой,

я стараюсь не принимать заказы от тех,

кто звонит со скрытого номера.

Встречаясь дома или в отеле,

я стараюсь узнать полное имя
и другие данные.

Если бы я работала по шведской модели,

клиент побоялся бы
дать мне эту информацию.

У меня бы не было другого выбора,
как принять заказ от человека,

которого нельзя отследить,

если он применит насилие.

Если вам нужны деньги,

вы должны защищать клиентов от полиции.

То есть работа на улице

возможна лишь в одиночку
или в удалённых местах —

так же, как и при уголовной
ответственности.

Значит, нужно быстрее садиться в машину,

быстрее вести переговоры,
принимать поспешные решения.

Опасен ли этот парень
или просто нервничает?

Можете ли вы позволить себе рисковать?

Можете ли позволить не рисковать?

Я часто слышу:

«Лучше бы

проституцию узаконили и регламентировали».

Такой подход называется легализацией.

Он используется в таких странах,
как Нидерланды, Германия

и США, штат Невада.

Но он неидеален в плане прав человека.

В государстве с контролем проституции

коммерческий секс происходит

только в предусмотренных
местах или заведениях,

а секс-работники соблюдают
определённые правила

вроде регистрации
и обязательных медосмотров.

Регламентация хорошо выглядит на бумаге,

но политики намеренно делают
регламентацию секс-индустрии

дорогой и сложновыполнимой.

Это создаёт двухуровневую систему
легальной и нелегальной работы —

иногда мы называем её
подпольной ответственностью.

Владельцы борделей с деньгами и связями
могут соблюдать правила,

но менее приспособленные люди

не могут выполнить все эти условия.

А даже если и смогут,

регистрация и поиск надлежащего места
отнимут время и деньги.

Это не выход для людей,

которым некуда деваться
и кому деньги нужны сейчас.

Ими могут быть беженцы или люди,
бегущие от домашнего насилия.

В этой двухуровневой системе

наиболее уязвимые люди
вынуждены работать нелегально,

подвергаясь тем же опасностям,
что и при уголовной ответственности,

о которых я упоминала ранее.

Итак.

По-видимому, попытки контроля или борьбы
c оказанием сексуальных услуг

делают жизнь секс-работников опаснее.

Боязнь полиции вынуждает их
работать в одиночку в удалённых местах.

А клиенты и полицейские
могут применить насилие,

осознавая свою безнаказанность.

Штрафы и уголовное прошлое
заставляют продолжать торговлю телом,

не давая шансов остановиться.

Разгоны покупателей
вынуждают продавцов идти на риск —

в руки потенциально опасных менеджеров.

Эти законы усиливают
общественное осуждение и ненависть

к секс-работникам.

Два года назад Франция
временно использовала шведскую модель.

Простые граждане восприняли это
как сигнал для нападений

на уличных работников.

В Швеции опросы показывают,

что сейчас арестов секс-работников
хотят значительно больше людей,

чем до введения закона.

Если запрет влияет так пагубно,

почему он так популярен, спрóсите вы.

Во-первых, проституция была и есть
стратегией выживания

всех видов непопулярных меньшинств:

цветных людей,

мигрантов,

инвалидов,

ЛГБТК,

особенно транссексуалок.

Именно эти группы чаще всего подвергаются

аресту и наказанию
в силу запретительных законов.

Думаю, это не случайно.

Политики поддерживают их потому,

что они нацелены на людей,

которых электорат
не хочет ни видеть, ни знать.

Зачем ещё поддерживать запрет?

Многие люди испытывают
вполне понятные опасения

относительно торговли людьми.

Люди думают, что иностранных женщин,
проданных в сексуальное рабство,

можно спасти, ликвидировав всю индустрию.

Давайте поговорим о торговле людьми.

Принудительный труд применяется
во многих отраслях,

особенно в тех, где работают мигранты
и другие слабозащищённые люди.

Эту проблему необходимо решать.

Но её лучше решать законами,
направленными на конкретные нарушения,

а не на всю отрасль.

Когда 23 незарегистрированных
мигранта из Китая

утонули во время сбора мидий
в заливе Мо́ркам в 2004 году,

никто не предложил запретить
всю отрасль морепродуктов

для спасения жертв торговли людьми.

Решить эту проблему можно,
предоставив им бо́льшую правовую защиту

для борьбы со злоупотреблениями

и обратной связи с властями
без страха ареста.

Понятие «торговля людьми» подразумевает
принуждение нелегальных мигрантов

к занятию проституцией.

На самом деле из-за нужды в деньгах
многие мигранты сами решают

отдать себя в руки контрабандистов.

При этом многие осознают,
что они будут продавать секс,

когда достигнут места назначения.

Нередко происходит так,

что контрабандисты требуют
непомерную плату,

принуждают мигрантов к работе,
которую они не хотят делать,

и угрожают, осознавая их беззащитность.

Это относится к проституции,

к сельскохозяйственному труду,

гостиничному труду и к работе прислугой.

В конце концов,
никто не хочет работать по принуждению,

но многие мигранты готовы пойти на риск,

потому что бегут от своего прошлого.

Если бы люди могли мигрировать законно,

им бы не пришлось отдавать свои жизни
в руки контрабандистов.

Проблемы возникают

из-за криминализации миграции

так же, как и из-за криминализации

проституции.

Это урок истории:

если вы пытаетесь запретить то,
чем люди хотят заниматься,

будь то распитие алкоголя
или пересечение границы,

аборты

или продажа секса,

вы создаёте больше проблем, чем решаете.

Вряд ли запрет изменит количество людей,

занимающихся этой деятельностью.

Но он повлияет

на их безопасность.

Зачем ещё людям поддерживать запрет?

Как феминистка я знаю,
что в секс-индустрии

глубоко укоренилось
социальное неравенство.

Большинство покупателей —
это мужчины с деньгами,

а большинство продавцов —
женщины без денег.

Вы можете смириться с этим,
как смирилась я,

но при этом понимать, что запрет —
это ужасный метод.

В лучшем, более равноправном мире,

возможно, было бы меньше людей,
оказывающих секс-услуги, чтобы выжить.

Но вы не можете взять и принять закон
о наступлении этого лучшего мира.

Если люди вынуждены продавать секс
из-за бедности,

отсутствия крова

или регистрации
и не могут найти легальную работу,

то исключение этой возможности
не сделает их богаче,

у них не появится жильё,

не изменится иммиграционный статус.

Люди думают,
что продавать секс — унизительно.

Спроси́те себя:
«Унизительней, чем голодать

или видеть, как голодают ваши дети?»

Никто не запрещает богатым людям
нанимать нянь

или делать маникюр,

хотя большинство этих работников —
бедные женщины-мигранты.

Но то, что бедные женщины-мигрантки
зарабатывают на жизнь сексом,

не даёт покоя некоторым феминисткам.

И я могу понять,

почему секс-индустрия вызывает
сильные чувства.

Люди испытывают противоречивые чувства,

когда речь идёт о сексе.

Но мы не можем принимать законы,
руководствуясь только чувствами,

а тем более игнорируя людей,

против которых они будут работать.

Если мы сосредоточимся
на запрете секс-бизнеса,

то будем больше переживать
о конкретных случаях

гендерного неравенства,

а не о первопричинах.

Люди зависают на вопросе:

«Хотели бы вы, чтобы ваша дочь
этим занималась?»

Это неправильный вопрос.

Представьте, что она уже этим занимается.

Безопасно ли будет сегодня на работе?

Почему ей не обеспечена защита?

Мы рассмотрели полную и частичную
уголовную ответственность,

шведскую или скандинавскую модель,

легализацию

и узнали, какой вред они наносят.

Меня никогда не спрашивали:

«Чего хотят сами секс-работники?»

В конце концов, эти законы
в наибольшей степени затрагивают нас.

В 2003 году Новая Зеландия
отменила уголовную ответственность.

Важно помнить,

что декриминализация
и легализация — не одно и то же.

Декриминализация означает отмену законов,

запрещающих проституцию,

а не приравнивание её
к другим видам работы.

В Новой Зеландии можно работать вместе
в целях безопасности,

а работодатели несут ответственность
перед государством.

Секс-работник может отказаться
от клиента в любой момент,

по любой причине.

96% уличных работников заявили,

что они чувствуют,
как закон защищает их права.

В Новой Зеландии не увеличилось
количество людей,

предлагающих секс-услуги.

Но благодаря декриминализации
услуги стали безопасней.

Урок Новой Зеландии

не только в наличии
правильного законодательства.

Самое главное,

закон разрабатывался
вместе с секс-работниками,

а именно —
с New Zealand Prostitutes' Collective.

Когда дело дошло до безопасности,

законодатели были готовы выслушать
предложения от самих секс-работников.

Здесь, в Великобритании,

я состою в таких группах,
как Sex Worker Open University

и English Collective of Prostitutes.

Мы часть глобального движения,

которое требует
декриминализации и самоопределения.

Символом нашего движения
является красный зонт.

Нас поддержали
такие глобальные организации, как ЮНЭЙДС,

ВОЗ

и «Международная амнистия».

Но нам нужно больше союзников.

Если вас волнует гендерное равенство,

бедность, миграция
или общественное здравоохранение,

значит вам небезразличны
и права работников секс-бизнеса.

Учитывайте нас в вашей борьбе.

Это означает не просто слушать
секс-работников,

но и слышать их.

Боритесь, когда нас заставляют молчать,

когда говорят,
что проститутка — это жертва,

она слишком травмирована
и не сделает правильный выбор.

Или то, что она оторвана от мира,

не знает настоящих трудностей

и не отражает жизнь
миллионов безмолвных жертв.

Это разделение на ущемлённых
и привилегированных является мнимым

и существует
для дискредитации и пренебрежения

секс-работниками.

Многие из вас имеют работу.

Секс-услуги — точно такая же работа.

Кто-то из нас, как и вы,

любит свою работу,

кто-то ненавидит.

У большинства из нас смешанные чувства.

Но дело не в том,

как мы относимся к работе.

И не в том, что о ней думают другие.

Важно то, что мы имеем право
на безопасную работу

на своих условиях.

Секс-работники — это реальные люди.

У нас за плечами непростой опыт

и неоднозначные реакции.

Но наши требования несложны.

Спросите дорогой эскорт в Нью-Йорке,

работников борделей в Камбодже,
уличных работников в ЮАР

и любую женщину
на моей старой работе в Сохо —

все они скажут вам то же самое.

Поговорите с миллионами секс-работников

и бесчисленным количеством наших групп.

Мы хотим декриминализации и трудовых прав.

Сегодня на сцене я одна.

Но я несу послание со всего мира.

Спасибо.

(Аплодисменты)