Есть смартфон? Начинай трансляцию!

В 2011 году журналист Бруно Тортура освещал протесты в Сан-Паулу, и дело тогда кончились плохо. Получив дозу слезоточивого газа, он резко изменил своё видение журналистики и ушёл с работы, сосредоточившись на прямой трансляции необработанных съёмок в Интернете. В своём увлекательном докладе он рассказывает о некоторых своих экспериментах с трансляциями и о том, как они помогли создать современную медиасеть.

Кто-нибудь из вас попадал
под действие слезоточивого газа?

Слезоточивый газ? Кто-нибудь?

Мне жаль это слышать. Вы, наверное,
знаете, что это очень ядовитое вещество,

но вы вряд ли знаете,
что это очень простая молекула

с непроизносимым именем:

хлорбензальмалондинитрил.

Получилось.

Ему не один десяток лет,
но в последнее время он вошёл в моду

у полиции по всей планете.

Невольно вдохнув
слезоточивый газ, я выяснил,

что у него есть
два противоположных эффекта.

Во-первых, он сильно обжигает глаза,

а во-вторых, помогает их открыть.

Этот газ определённо открыл
мне глаза на то,

чем я хочу сегодня с вами поделиться:

независимые прямые трансляции
в Интернете

могут кардинально изменить
журналистику,

активизм и, как мне кажется,
весь политический дискурс.

Проблески этой идеи возникли
у меня в начале 2011 года,

когда я освещал протесты в Сан-Паулу.

Это был «марш марихуаны».

Собравшиеся требовали
легализации каннабиса.

Когда группа начала движение,

полиция зашла сзади
с резиновыми пулями, бомбами

и, наконец, со слезоточивым газом.

Если короче,

я пришёл на этот протест
как главный редактор

солидного печатного издания,
где я проработал 11 лет,

а благодаря этому неожиданному
эффекту слезоточивого газа

ушёл оттуда журналистом,
посвятившим себя

новому пути — делиться впечатлениями
прямо с места событий, без купюр.

На следующей неделе
я снова был на улицах,

но уже не как представитель
какого-то СМИ.

Я просто транслировал
события в прямом эфире

с помощью взятого взаймы оборудования.

У меня была простейшая камера
и рюкзак с 3G-модемами.

У меня был веб-канал, и я мог
распространять видео в социальных сетях

или разместить его на любом веб-сайте.

В этот раз протесты прошли мирно.

Не было насилия.

Не было столкновений.

В этот раз меня взволновало другое.

Вдалеке были видны
представители телеканалов.

Целые команды
с большими фургонами и камерами.

А я делал практически то же самое

с одним только рюкзаком.

Такое бы порадовало любого журналиста,

но самое интересное было,
когда я добрался домой:

я увидел, что меня смотрели

более 90 000 человек,

и получил сотни писем
и посланий с вопросом:

«Как ты это сделал?

Как это вообще возможно?»

Кроме того, я обнаружил,

что моя прямая трансляция
уличного протеста

стала первой в истории страны.

Это меня просто шокировало,

ведь я не разбираюсь в технике
и не люблю её,

всё необходимое
оборудование уже существовало,

его было легко достать.

Я понял, что это — новая область,

и очень важная.

Стоит сменить ракурс,

и Интернет можно использовать —

он уже используется —
как огромный, неконтролируемый

очень анархичный телеканал
или телесеть,

и любой человек с азами знаний
и простейшим оборудованием,

даже слегка заикающийся, как я, —

надеюсь, вы мне это простите —

любой может начать вещание.

Для меня это звучало революционно.

Следующую пару лет

я экспериментировал
с прямыми трансляциями,

не столько на улицах,
сколько в домах и студиях.

В начале 2013 года

я стал сооснователем
группы Mídia NINJA.

NINJA — это сокращение

от Narrativas Independentes
Jornalismo e Ação,

или «Независимая пресса,
журналистика и активизм».

Это была медиагруппа
со скромным планом.

У нас не было
никакой финансовой структуры.

Мы не собрались делать на этом деньги,

и это правильно, так как сейчас
на журналистике зарабатывать не стоит.

Но мы были твёрдо убеждены в том,

что сверхсвязная среда социальных сетей

может позволить нам объединить

экспериментирующих в журналистике
в одну сеть в масштабах страны.

Сначала мы создали страницу
в «Фейсбуке», затем — манифест,

и начали простейшие трансляции с улиц.

Затем произошло то,
чего никто не предсказывал

и никто не ожидал.

Начались уличные волнения в Сан-Паулу.

Поначалу — локальные и по одному поводу.

Причиной стало недавнее повышение
стоимости проезда в автобусе.

Вот автобус.

На нём написано «Кража».

Но демонстрации разрастались,

вспыхивая одна за другой.

Уровень насилия полиции
против них также возрос.

Но был и другой конфликт,

более важный для моего выступления,

разница в освещении событий.

Основные СМИ подавали
свою версию событий,

которую мог опровергнуть любой,
кто был на улицах,

показав, что реально
происходило вокруг него.

Именно это столкновение
точек зрения, интерпретаций

превратило местные протесты

в политическое сведение счётов,

когда сотни тысяч людей,

иногда до миллиона людей,

вышли на улицы по всей стране.

Но дело было уже
не в стоимости проезда.

Люди вспомнили всё.

Требования людей, их ожидания,

причины, по которым они вышли на улицу,

не просто отличались друг от друга —
порой они были прямо противоположны.

Вы бы и сами это поняли, если бы
могли прочесть, что здесь написано.

В этой атмосфере
политического очищения,

через которое проходила страна, —

а дело было не только в политике,

но и в новых путях организации

с использованием новых
способов коммуникации.

Именно в этой атмосфере
Mídia NINJA прошла путь

практически от безвестности
до явления в масштабах страны,

потому что мы угадали с оборудованием.

Мы не используем большие камеры.

В основном мы пользуемся вот этим.

Смартфонами.

Это позволяет нам оставаться
незаметными в гуще протестов

и одновременно показать,

как выглядит протест изнутри,

дать тем, кто остался дома,
субъективную точку зрения.

Но здесь было нечто более важное,

чем оборудование.

Это был наш образ мышления.

Мы не ведём себя
как информационное агентство.

Мы не соревнуемся за новости.

Мы пытаемся вдохновить
и вовлечь людей,

научить их, как делать это на практике,

как им самим вещать в прямом эфире.

Именно благодаря этому Mídia NINJA
из маленькой группы людей

за несколько недель

выросла в геометрической прогрессии
и распространилась по всей стране.

За пару недель пока
продолжались протесты

мы выросли до сотен молодых людей,

связанных в сеть по всей стране.

Мы одновременно освещали
события в 50 городах.

Ни один телеканал
не был на такое способен.

За счёт этого мы внезапно превратились

во что-то вроде основного СМИ
социальных сетей.

Мы начинали с пары тысяч
подписчиков в «Фейсбуке»,

вскоре их было уже четверть миллиона.

У наших постов и видео

было более 11 миллионов
просмотров в неделю.

Намного больше, чем у любой
газеты или журнала.

Это превратило Mídia NINJA
в нечто большее,

чем информационное агентство
или медиапроект.

Мы стали чем-то вроде
общественной организации

для граждан, для протестующих,

для активистов,

дав им очень простое,
эффективное и мирное средство

противостоять и полиции,
и авторитету СМИ.

Наши кадры стали появляться
на традиционных телеканалах.

Телеканалы даже стали
пускать в эфир наши прямые трансляции

в моменты наибольшего накала страстей.

Наши съёмки помогли
выйти из тюрьмы людям,

арестованным по ложным обвинениям,

когда мы смогли доказать
их невиновность.

К сожалению, очень скоро
на Mídia NINJA стали смотреть

почти как на врага полиции.

Нас стали жестоко избивать
и в конце концов арестовывать.

Таких случаев было много.

Но и это шло на пользу делу,
ведь передачи продолжались.

Результатом стало начавшееся
по всей стране обсуждение

роли средств массовой информации

и реальной ситуации
со свободой прессы в стране.

В ходе эволюции Mídia NINJA приобрела

ту форму, на которую мы надеялись:

национальная сеть
из сотен молодых людей,

самоорганизующихся на местах

для освещения социальных проблем,
случаев нарушения прав человека,

и выражающих себя не только в политике,

но и в журналистике.

В начале этого года я отошёл

от дел в Mídia NINJA, которая
стала сетью с самоорганизацией,

и занялся другим проектом.

Его название — Fluxo,
«поток» по-португальски.

Это журналистская студия
в центре Сан-Паулу,

где я с помощью прямых трансляций
экспериментировал с тем,

что я называю
посттелевизионными форматами.

Но я также ищу пути финансирования
независимой журналистики

путём прямых связей с аудиторией,

активной аудиторией.

Потому что теперь я хочу,
чтобы род занятий,

который я выбрал во время той
газовой атаки, мог прокормить меня.

Но тут есть ещё одна вещь,
более интересная,

более значимая и важная,
чем мой личный пример.

Я говорил, что прямые трансляции могут
превратить Интернет в огромную телесеть.

Но я уверен, что это не всё.

Я вижу, как люди пользуются этим

не только для освещения событий,
но и для политической самоорганизации.

Я верю, что прямые трансляции
могут превратить киберпространство

во всемирную политическую арену,
где у каждого будет голос,

настоящий голос.

Ведь прямые трансляции отбирают
монополию на политическое вещание

и вербальный аспект политического диалога

у политиков и политических экспертов

и с помощью этой прямой и бесконтрольной
силы дают гражданам возможность

обмениваться впечатлениями
и вести диалог,

право задавать вопросы властям
и влиять на них способами,

которые нам ещё только предстоит увидеть.

Есть и ещё кое-что,
возможно, даже более важное:

простота этой технологии может совместить
объективность и субъективность

в политическом контексте,

позволяя аудитории, гражданам

увидеть мир глазами других людей,

помогая им поставить себя

на их место.

Думаю, именно эта идея
должна лежать в основе

и быть целью любой хорошей
журналистики, хорошего активизма,

но прежде всего — хорошей политики.

Огромное спасибо.
Для меня честь выступать здесь.

(Аплодисменты)