Это конец мира, каким мы его знаем (но мне хорошо) | Дэниел Гилберт | TEDxAcademy

Научные исследования подтверждают, что рост среднемировой температуры и меняющиеся климатические условия угрожают человеческому здоровью, биологическому разнообразию, устойчивому развитию экосистем, продовольственной безопасности, качеству воды и воздуха и другим природным ресурсам, от которых мы зависим. Несмотря на это, менее половины взрослого населения по всему миру считают, что глобальное потепление представляет угрозу им и их семьям. Почему эта надвигающаяся катастрофа так мало нас беспокоит?

Дэниел Гилберт утверждает, что наш мозг по своей природе реагирует на угрозы, которые намеренны, непосредственны, аморальны и внезапны. Глобальное потепление лишено этих признаков. Чтобы оценить угрозы, стоящие перед нами сегодня, мы должны открыть ладони, а не сжимать кулаки.

Это выступление записано на мероприятии TEDx, независимо организованном местным сообществом с использованием формата конференций TED. Узнайте больше на http://ted.com/tedx

[Наше общее будущее]

[Дэниел Гилберт
Психолог]

Это конец мира, каким мы его знаем
(но мне хорошо)

Благодарю вас за ваше присутствие здесь.

В 1896 году было создано

Лондонское общество борьбы
с преждевременными погребениями.

Его целью было «препятствовать
погребениям заживо вообще,

но в особенности
среди членов общества».

В Лондоне XIX века технология
не всегда позволяла врачам

определить, кто из пациентов
уже совсем умер,

а кто умер ещё не совсем.

Результатом стала проблема
погребения заживо.

Правда, проблема была не слишком велика.

Шансы, что вас заживо похоронят
в Лондоне в 1896 году,

были примерно такие же,
как и в Афинах 2014 года.

То есть близки к нулю.

Что не мешало лондонцам
беспокоиться по этому поводу.

Они писали передовицы,
создавали общества,

требовали от законодателей

принять очень дорогостоящие законы,

чтобы предотвратить ужасы
погребения заживо.

Вот только случаев таких
практически не было.

Почему иногда мы реагируем
на мелкие угрозы, как будто они большие,

а на большие — как будто они мелкие?

Это вопрос, на который я хочу
сегодня ответить.

И ответ здесь очень простой.

Мозг человека —
не универсальный компьютер,

рационально решающий,
как реагировать на опасность,

вычисляя вероятность её наступления

и размер её последствий.

Мозг человека — очень
специализированная машина:

компьютер, сформировавшийся
для решения конкретных проблем,

которые были проблемами
для очень малого числа

охотников и собирателей,
живших на африканских равнинах

200 000 лет назад.

Если опасность, которая нам грозит,
похожа на опасности,

угрожавшие нашим предкам,
мы реагируем быстро,

очень энергично, крайне решительно.

Если нет — нам трудно
обратить на неё внимание.

Возьмём два примера.
Две опасности, угрожающие нам сегодня.

Терроризм и глобальное потепление.

Терроризм — это реальная опасность.

Он ставит под угрозу основы
мирного гражданского общества.

Он нарушает душевный покой
и угрожает жизни людей.

Иногда десятков людей,
иногда сотен, иногда тысяч.

Но как бы мы ни старались,
мы не сможем сказать,

что терроризм угрожает
самóй жизни на планете.

В отличие от глобального потепления.

И всё же в этом году
мы потратим миллиарды,

чтобы не допустить
погребения терроризма заживо.

И мы не сможем убедить
представителей развитых стран

хотя бы собраться и обсудить
возможность соглашения

о мерах борьбы с глобальным
потеплением, которые и так неадекватны.

Потепление нашей планеты —
это настоящая проблема.

Современные учёные напоминают
библейских пророков.

Они говорят, что через 50 лет
нам грозит затопление крупных городов.

Целые страны окажутся под водой.

Засушливые места станут ещё суше,

и беженцам из слишком сухих
и слишком мокрых регионов

будет некуда деться.

Потепление мирового океана
породит ещё больше ураганов,

разрушающих прибрежные города.

Повсюду будут лесные пожары,

потому что сухие леса
не смогут противостоять огню.

Нам угрожает голод.

В развивающихся странах
производство продуктов сельского хозяйства

снизится на 10–25%,

и это для стран, которые и сегодня
не могут прокормить своих жителей.

Насекомые, мигрирующие с юга на север,
принесут болезни —

малярию и нильскую лихорадку —

в места, где о таких болезнях
никогда раньше не слышали.

Это похоже на Ветхий Завет:
кровь, и язвы, и жабы,

все казни египетские.

Но они нас ожидают,
и они ожидают нас всех.

Почему же мы не делаем ничего —
совершенно ничего?

Ответ в том, что в результате
эволюции наш мозг настроен

реагировать на угрозы,
имеющие четыре основных признака.

Если угроза имеет эти признаки,
мы реагируем.

Если нет — нам трудно
обратить на неё внимание.

Мы реагируем на угрозы,
которые намеренны, аморальны,

непосредственны и внезапны.

Я хочу рассказать вам о психологии
каждой из этих черт.

Начнём с «намеренности».

Надеюсь, что любой
из сидящих здесь знает,

что мозг имеет разные области,

и каждая из его областей
функционирует немного по-разному.

Мозг выделяет особые зоны
для самых важный функций.

Вот здесь, сзади,
находится область зрения.

А здесь — область языка.

Зрение и речь крайне важны
для нашего выживания.

Поэтому для этих задач мозг
выделяет особые зоны.

У нас нет областей мозга
для тенниса или шоппинга.

Эти дела не так уж важны
для выживания вида,

и наш мозг не выделяет
под них особое место.

Как вы думаете, что мы
открыли за последние 15 лет?

У мозга есть особая сеть,

предназначенная для понимания
сознания других людей —

особая сеть, нужная только для того,
чтобы понимать мысли,

чувства, намерения, планы, стремления

других представителей человеческого рода.

Более того, эта сеть
никогда не выключается.

Она постоянно находится
в режиме «включено».

И поэтому наш мозг одержим
всем, что связано с людьми.

Посмотрите на эти две картинки —
вы не увидите ничего осмысленного.

Но если я их переверну,
каждый тут же увидит

лицо в облаках и Иисуса на тортилье!

(Смех)

Вам не пришлось потрудиться,
чтобы увидеть эти образы,

потому что наша специальная сеть
постоянно ищет в природе образы,

связанные с людьми
и человеческим разумом.

Вот почему, когда я помещаю на экран точки

и передвигаю их определённым образом,

вы тут же видите
бегущего к вам мужчину,

который затем становится
бегущей женщиной.

Глядя в небо, мы видим Геракла и Зевса.

Что мы слышим во время галлюцинаций?

Людские голоса — не свистки поезда
и не звон будильника.

Мы слышим, как говорят люди.

Наша одержимость людскими намерениями
заставляет нас волноваться,

что кто-то может спрятать бомбу
в нижнем белье.

Кстати, число людей, погибших за год
от бомб в нижнем белье,

равно нулю.
(Смех)

И никто здесь особо не волнуется
по поводу гриппа.

А ежегодное число смертей
от этого вируса — 300 000 человек.

Не так уж и мало.

Многие родители больше волнуются,
что какой-то незнакомец

подъедет на машине
и похитит их ребёнка,

чем что их ребёнок съест
слишком много картофеля фри.

Но похищение детей незнакомцами —
крайне редкое событие,

а ожирение от питания фаст-фудом нередко —
и оно встречается всё чаще.

Не нужно далеко ходить за примерами.

Я думаю, в Афинах, как и в США,
мы ежедневно слышали о самолёте,

который пропал по таинственной
причине, и погибли 200 человек.

Я слышал об этом самолёте месяцами
дважды в день, каждый день,

и до сих пор слышу раз в неделю.

При этом многие из нас вообще
не заметили другую статью,

вышедшую в то же время:

7 миллионов человек в 2012 году
умерли от загрязнения.

Это же холокост!

Да, да, так что там у нас с самолётом?

Потому что самолёт связан
с человеческими намерениями,

а загрязнение — не особо.

В лабораторных экспериментах
мы видим то же самое.

Кстати, мы просим
испытуемых в лаборатории

играть в экономические игры.

И знаете что? Они очень злятся,

если другой игрок нечестно ведёт сделку.

Но они спокойны, если источник
несправедливости — компьютер.

Когда в психологической лаборатории
применяют удар током,

испытуемые говорят, что им больнее,
если это делает человек,

чем когда их бьёт током машина.

Если бы этот самолёт
врезался в это здание

в результате удара молнии,

никто здесь не смог бы
вспомнить дату этого события.

Но для всех американцев
и многих европейцев

это знаковая фотография,
и мы говорим: «11 сентября».

Глобальное потепление не пытается
нас убить — это-то и плохо.

Ведь если бы это был заговор
злодея с дурацкими усами,

уже завтра ЦРУ, АНБ и прочие
бросили бы все силы

на борьбу с глобальным потеплением.

Второе. Мы реагируем на угрозы,
имеющие моральную составляющую.

Люди — общественные животные.
Мы беспокоимся, что думают другие.

Но мы также моральные животные.

Более того, мы единственные
животные, которых глубоко волнует,

что хорошо, а что плохо,
что правильно и что неправильно,

что является добром, и что — злом.

Но я хочу, чтобы вы обратили
внимание на интересный факт,

касающийся моральных правил
и их нарушения.

Сейчас я расскажу вам историю,
которая, скорее всего,

нарушит моральные правила для всех вас.

Джули и Марк — брат и сестра.

У них в колледже летние каникулы,
и они путешествуют по Франции.

Однажды они вместе ночуют
в домике на пляже.

Они решают, что было бы интересно
попробовать заняться любовью.

Как минимум, для них обоих
это будет новый опыт.

Джули уже принимает
противозачаточные таблетки,

но для подстраховки
Марк использует презерватив.

Им очень понравилось заниматься любовью,

но они решают больше не повторять этого.

Эта ночь остаётся для них особой тайной,

которая ещё сильнее их сближает.

А сейчас — вопрос.

Что вы об этом думаете?
Правильно ли они поступили?

Этот вопрос задавался тысячам людей,

и пока ни один не сказал «Да».

Все думают, что их поведение
было абсолютно неправильным.

А затем людей спрашивают, почему.

Они дают самые разные ответы.

«Ну как же! Если брат
и сестра займутся сексом,

у них родятся дети с уродствами».

Да, но помните, в этой истории

они использовали два вида предохранения.

У них не родился ребёнок.

«У них будет психологическая травма».

Но, согласно истории,
с ними всё в порядке,

для них это было
особое, значимое событие,

которое их сблизило.

«Это же запрещено законом!»

Да, но не во Франции!
Дело было во Франции...

(Смех)

Видите, вы можете
называть мне любые причины,

а я буду объяснять вам,
почему они не имеют значения,

но я даже на секунду
не изменю вашего мнения.

Потому что доводы, которые
вы приводите в осуждение этого,

определяются не разумом, а эмоциями.

Нарушения моральных правил
вызывают у нас сильные эмоции,

побуждающие нас к действию.

В данном случае, это обычно
эмоции гнева и отвращения.

Но обратите внимание на одну особенность

моральных правил и их нарушения.

Они посвящены тем же вещам,

которые заботили наших предков.

В каждой культуре есть моральные правила,

кого можно целовать, а кого — убивать.

Ни в одной культуре нет моральных правил

о том, можно ли использовать
кондиционер в машине,

и какие лампочки покупать.

В результате кажется,
что в таких проблемах,

как глобальное потепление,
нет моральной составляющей.

Да, они нас беспокоят, вызывают тревогу.

Но нам не становится от них дурно,
мы не чувствуем отвращения,

они не оскорбляют нас,
не вызывают чувства позора.

И в результате нам очень трудно
по-настоящему глубоко взволноваться

из-за проблем типа глобального потепления.

Вместо этого мы переключаемся
на другие угрозы жизни на Земле:

однополые браки, сожжение флага,

всё то, что действительно может
уничтожить нас как вид.

(Смех)

«Непосредственные». Мы реагируем
на «непосредственные» угрозы.

Если я возьму свой ботинок
и швырну в вас — как этот человек —

вы сделаете то же,
что делает президент Буш.

Вы увернётесь.

Уверяю вас — если уж президент Буш
справился, у вас тоже получится.

(Смех)
(Аплодисменты)

Наш президент не отличался
быстротой реакции,

но посмотрите, как быстро
он способен увернуться.

А всё потому, что мозг отлично умеет

спасаться от опасностей,
угрожающих прямо сейчас.

Собственно, первые несколько сотен
миллионов лет жизни на планете

мозг только это и делал.

Мозг был всего лишь большой
машиной для уворачивания,

и он старался увернуться от всего,
что пыталось вас съесть.

За последние два миллиона лет
человеческий мозг освоил новый приём:

он научился спасаться от угроз,
которые ещё не наступили.

Около двух миллионов лет назад
человеческий мозг открыл

новую страну под названием «будущее» —

страну, незнакомую другим животным,

страну, которую наш вид
никогда раньше не видел.

Наша способность думать вперёд,
реагировать на последствия событий,

которые ещё не произошли, —
не только на летящие в нас ботинки,

но и на ботинки, которые могут
прилететь когда-нибудь —

это очень недавняя способность.

Она связана с особой областью мозга,

совершенно новой областью
под названием «лобная доля».

Лобная доля — самая молодая часть мозга
с точки зрения эволюции.

Это та область,
которая взрослеет последней.

Лобная доля не достигнет зрелости,
пока вам не исполнится 18–19 лет.

Это область мозга раньше других
деградирует с возрастом.

Это очень хрупкая часть мозга,

и способности, которые она даёт нам,
тоже очень хрупкие.

Способность думать о будущем —
новое для нас свойство,

и мы не очень хорошо им владеем.

Представьте, каково это —
не иметь этой способности,

если ваша лобная доля повреждена.

Вот разговор между
психологом и пациентом,

у которого повреждена
эта крайне важная область.

Психолог задает вопрос,
на который любой из вас может ответить,

но для этого пациента
вопрос невероятно труден.

«Что вы будете делать завтра?»

«Не знаю».

«Вы помните вопрос?»

«О том, что я буду делать завтра?»

«Да, вы можете описать
состояние вашего ума,

когда вы пытаетесь об этом думать?»

«Думаю, пустота. Как будто вы спите,

как будто вы в комнате, где ничего нет,

а вас просят найти стул,

но там ничего нет...

словно плаваешь посреди озера.

Ничто тебя не держит,
нечего взять в руки».

Вот каково это — жить
в вечном настоящем,

настоящем без «завтра».

Взглянув на человеческий мозг,
мы заметим интересную вещь.

Вот такая часть беспокоится
по поводу «сейчас»,

а вот такая часть беспокоится
обо всём, что ждёт нас впереди.

Вот почему,
когда вы задаёте людям вопросы,

они могут давать ответы,
кажущиеся нелогичными.

Я предлагаю вам либо 100 евро
через 12 месяцев,

либо 200 евро через 13 месяцев.
Большинство людей выберут 200 евро.

Почему? Имеет смысл подождать
ещё месяц и удвоить свои деньги.

Не так ли? Да, конечно!

Но посмотрите, что произойдёт,
если я задам тот же вопрос,

но предложу вам 100 евро сейчас,
а 200 — через месяц.

Внезапно люди проявляют
сильное нетерпение:

«Нет, я хочу свои деньги сейчас».
Почему?

Потому что «сейчас» имеет особую силу,
и никакому «завтра» с ней не справиться.

В этом одна из проблем
с глобальным потеплением:

оно происходит потом.

И, наконец, мы реагируем
на внезапные угрозы.

Я вижу, вы все не можете отвести
взгляд от этой мерцающей свечи.

Причина в том, что человеческий мозг

сильно интересуется изменениями.

Он интересуется изменениями
положения, освещения, звука,

изменениями размера, давления,
температуры.

Мозг замечает любые изменения,

но только если они происходят быстро.

Это не картинка, это фильм.

Прямо сейчас вы смотрите фильм,
и на экране

происходит важное изменение,
но вы его не видите,

потому что изменение длится 20 секунд.

Кто-нибудь заметил, что изменилось?

Давайте я покажу вам ещё раз.

Я увеличу скорость в два раза.

Сейчас вы видите, как это
изменение происходит за 10 секунд.

Теперь некоторые из вас его заметили.

Давайте я сделаю ещё быстрее.
Я прокручу фильм за 5 секунд.

Вы видите то же самое изменение,
что и в первом фильме,

но тогда почти никто его не заметил,

потому что оно было слишком медленным.

Терроризм вызывает быстрые изменения.

Сегодня здание есть, а завтра его нет,

и мозг это замечает.

Но при глобальном потеплении
все изменения медленны.

За последние 15 или 20 лет
загрязнённость воды,

воздуха и пищи резко возросла,

но увеличивалась она
постепенно, день за днём.

А наш мозг просто не способен
распознавать изменения,

которые происходят так медленно.

Нет, мы конечно заботимся
об окружающей среде!

Посмотрите, как мы гневаемся,
когда нефтяные компании

допускают утечку
тысяч баррелей нефти в день.

Но мы не возражаем,
когда утекает по баррелю в день

тысячу дней подряд.

Молодые люди, берегитесь!

(Смех)

Мы лысеем по одному волоску!

(Смех)
(Аплодисменты)

Если бы у меня не было зеркала или жены,

я бы даже не заметил, что облысел.

(Смех)

Но важно здесь вот что:

если бы я проснулся утром
1989 года, взглянул в зеркало

и увидел этого лысого мужчину,
я бы закричал,

я бы побежал к врачу,
я бы отправился в клинику

и сказал: «Пересадите мне волосы!»

Но я с трудом заметил,
как исчезли мои волосы,

ведь это произошло медленно.

Ирония здесь в том,
что мозг не предназначен

для борьбы с медленно
надвигающимся врагом.

Намеренные, аморальные,
непосредственные и внезапные угрозы

привлекают наше внимание
и вызывают реакцию.

В отличие от угроз,
не имеющих этих свойств.

Глобальное потепление —
одна из величайших угроз

будущему нашего вида —
лишено этих признаков.

Означает ли это,
что наша гибель неминуема?

Что мы ничего не можем сделать?

Нет, вовсе нет!

Люди делают массу вещей,
не предназначенных нам природой.

Я прилетел сюда по воздуху.

Природе и в голову не могло прийти,

что это млекопитающее прилетит в Грецию.

Я знаю алгебру.
Я могу написать симфонию.

Я могу жить в мирном,
цивилизованном обществе.

Все эти вещи вовсе
не предназначены мне природой.

Мы можем реагировать на угрозы,
не имеющие этих четырёх признаков.

Но для этого нам необходимо усилие.
Это не реакция — это действие.

Более того, это человеческое достижение.

Когда милые люди из компани Starbucks

попросили меня написать что-нибудь,

что можно напечатать на чашках,
я глубоко задумался,

потому что понял, что,
скорее всего, это будут

самые важные слова,
написанные мною в жизни.

Ведь эти слова прочтут миллионы людей,

которые ещё не выпили кофе,

и потому они очень внушаемы
и могут поверить чему угодно.

(Смех)

Поэтому я думал долго и упорно,
и вот что я написал:

«Человеческий мозг — единственный
объект в известном нам мире,

способный предвидеть своё будущее
и предсказывать свою судьбу.

То, что мы принимаем пагубные решения,

даже предвидя их последствия, —

великая неразгаданная тайна
человеческого поведения.

Если ты держишь в руках судьбу,

зачем сжимать кулак?»

Мы знаем ответ.

Сжать кулак — естественная
реакция на опасность.

Наше спасение — если оно придёт —

настанет потому, что мы —
животные, перед лицом опасности

использующие мозг так,
как не делает ни одно животное.

Откройте свои ладони.

Спасибо.

(Аплодисменты)