Экономический рост замедлился. Давайте это исправим

Экономический рост — ключевая проблема нашего времени; без него растёт политическая и социальная нестабильность, человеческий прогресс замедляется и размываются общественные связи. Однако, говорит экономист Дамбиса Мойо, чистый капитализм не ведёт к тому росту, который нам необходим. Как она показывает, и в государственных, и в рыночных моделях капитализм не способен решить социальные проблемы, способствуя коррупции и создавая экономическое неравенство. Мойо исследует современный экономический ландшафт и предлагает начать думать о капитализме как спектре, в котором мы можем смешать лучшее от разных моделей, чтобы способствовать экономическому росту.

Наша способность создавать
и поддерживать экономический рост —

это ключевая проблема нашего времени.

Безусловно, есть другие проблемы:

здравоохранение, тяжёлые болезни
и пандемии,

проблемы окружающей среды

и, конечно, радикальный терроризм.

Однако

то, как мы сейчас в состоянии решить
проблему экономического роста,

замедляет прогресс в решении

озвученных мною проблем.

Что более важно,

до тех пор, пока мы не решим
проблему экономического роста

и не создадим стабильный
долгосрочный экономический рост,

мы не способны найти ответ

на кажущиеся неразрешимыми вопросы
сегодняшнего мира,

будь то здравоохранение,
образование или экономическое развитие.

Фундаментальный вопрос:

как мы будем создавать
экономический рост

в прогрессивных и развитых экономиках,
таких как в США и Европе,

в то время как они
до сих пор испытывают трудности

с экономическим ростом
после финансового кризиса?

Там продолжаются спад

и разрушение трёх ключевых факторов
экономического роста:

капитала, труда и производительности.

В частности,

в этих развитых экономиках
продолжают наблюдаться долги, дефицит,

спад и разрушение
и качества, и количества труда,

а также падение производительности.

Похожий вопрос:

как мы будем создавать экономический рост
на развивающихся рынках,

где живёт 90% населения планеты,

и где в среднем

70% населения моложе 25 лет?

Этим странам необходимо,

чтобы рост составлял минимум 7% в год,

чтобы сократить бедность

и удвоить доходы на душу населения
в одном поколении.

Сегодня

самые крупные развивающиеся экономики,

где живут, по меньшей мере,
50 миллионов человек,

с трудом достигают
этой магической отметки в 7%.

Хуже того,

такие страны, как Индия, Россия,
Южная Африка, Бразилия и даже Китай,

не достигают и 7%

и зачастую двигаются
в обратном направлении.

Экономический рост имеет значение.

С экономическим ростом

страны и общества
создают неразрывную цепь

вертикальной мобильности, возможностей
и повышения качества жизни.

Если роста нет,
страны сжимаются и угасают

не только в анналах
экономической статистики,

но также в контексте смысла
и течения жизни людей.

Экономический рост очень важен
для каждого человека.

Если рост замедляется,

это угрожает человеческому прогрессу

и политической
и социальной стабильности,

а общества становятся тусклее,
грубее и меньше.

Общая обстановка важна.

Странам с развивающимися рынками

не нужно расти такими же темпами,
как развитым странам.

Я знаю, некоторые из вас в зале
назовут этот тезис спорным.

Некоторые из вас

посмотрят по сторонам
и будут сильно разочарованы

тем, что происходит в мире,

и припишут это экономическому росту.

Вы беспокоитесь о перенаселении планеты.

И, глядя на недавнюю статистику
и прогнозы ООН, —

в мире будет жить 11 миллиардов человек

до момента стабилизации в 2100 году —

вы обеспокоены тем, как это отразится
на природных ресурсах:

пахотных землях, питьевой воде,
энергии и полезных ископаемых.

Вы также беспокоитесь
об ухудшении окружающей среды.

И вас волнует, что люди

в лице корпоративных глобалистов

стали жадными и продажными.

Но я сегодня здесь, чтобы сказать вам,
что экономический рост

стал основой изменений
стандартов качества жизни

миллионов людей по всему миру.

Что более важно,

это не просто экономический рост,
порождённый капитализмом.

Определение капитализма,
говоря по-простому, —

факторы производства,

такие как торговля и промышленность,
капитал и труд,

остаются в руках частного сектора,
а не государства.

Нам необходимо понимать,

что критикуют не сам экономический рост,

а то, что случилось с капитализмом.

Поскольку нам нужно создать
долгосрочный экономический рост,

нам нужна наилучшая
экономическая формация.

Экономическому росту нужен капитализм,

но тот, который работает правильно.

Как я недавно упоминала,

ядро капиталистической системы
определятся частными лицами.

И даже это — очень упрощённая дихотомия:

капитализм — хорошо,
не капитализм — плохо.

Исходя из практического опыта,

капитализм — это, скорее, спектр.

Есть страны, такие как Китай,

которые практикуют
государственный капитализм,

и есть такие страны, как США,

с более рыночным капитализмом.

Наши усилия по критике
капиталистической системы, однако,

в основном фокусируются
на таких странах, как Китай,

где на самом деле капитализм
не сугубо рыночен.

Однако есть стоящие основания

сосредоточить наше внимание
на более чистых формах капитализма,

частично воплощённых в США.

Это очень важно,

поскольку этот тип капитализма

всё больше и больше критикуют за то,

что он способствует коррупции

и, что хуже,

увеличивает неравенство доходов —

суть в том, что меньшинство
обогащается за счёт большинства.

Два действительно решающих вопроса,
которые нужно задать, —

как мы можем исправить капитализм,

чтобы он способствовал созданию
экономического роста,

но в то же время помогал
решать социальные проблемы.

В рамках этого подхода
мы должны спросить себя,

как сегодня работает капитализм?

Говоря очень упрощённо,

капитализм основывается на максимизации
индивидуальной полезности —

эгоистичном индивиде, стремящемся
исполнить свои желания.

Только после того, как они максимизировали
полезность для себя,

они решают,

что важно поддерживать другие
социальные контракты.

Конечно, в этой системе
правительство собирает налоги

и использует часть доходов
для финансирования социальных программ,

осознавая свою задачу
как не только регулирование,

но и распределение социальных благ.

Тем не менее

этот подход,

этот двухступенчатый подход —

это основа, с которой
мы должны начать думать,

как усовершенствовать капитализм.

Я бы сказала, у этой проблемы
есть две стороны.

Прежде всего

мы можем придерживаться
политики правых,

чтобы посмотреть, что для нас выгоднее

для улучшения капитализма.

В частности,

правая политика

фокусируется на таких вещах,
как условные трансферы,

когда мы платим людям и награждаем их,
если то, что они делают,

как мы думаем, может помочь
ускорить экономический рост.

Например,

отправляя детей в школу,

родители могут получить деньги.

Или за то, что они прививают
и иммунизируют своих детей,

родителям могут заплатить.

Сейчас, отстраняясь от споров

о том, нужно ли нам платить людям за то,

что они, как мы считаем,
должны делать в любом случае,

главное — то, что плата за эти действия

принесла некоторые
положительные результаты

в таких странах, как Мексика,

Бразилия

и в пилотных программах в Нью-Йорке.

Но есть также есть плюсы

и значительные изменения
в случае использования политики левых.

Аргументы за то, что правительство должно
увеличить свою роль и ответственность,

чтобы они не были такими ограниченными,

и что правительство должно
больше распределять

факторы производства,

стали обыденными после успеха Китая.

Также у нас начались споры о том,

как должна измениться

роль частного сектора: от простой корысти

к большей вовлечённости
в социальные программы.

Такие вещи, как корпоративные программы
социальной ответственности,

хоть и маленькие по масштабу, —

движение в правильном направлении.

Конечно, политика левых
тоже стирает границы

между правительством, НГО
и частным сектором.

Два очень хороших примера этого —
США в XIX веке,

когда развитие инфраструктуры

основывалось на партнёрстве
государства и частных компаний.

Позднéе, безусловно,

возникновение интернета доказало миру,

что государство и частный сектор могут
работать вместе на благо общества.

Моё фундаментальное послание к вам:

мы не можем продолжать решать
проблемы мирового экономического роста,

будучи слишком догматичными.

Чтобы создать стабильный
долгосрочный экономический рост,

решить проблемы общества,
что сегодня продолжают мучить мир,

мы должны смотреть шире

на то, что может сработать.

В конечном счёте

мы должны понять,
что идеология — враг роста.

Спасибо.

(Аплодисменты)

Бруно Джуссани: Я бы хотел задать
несколько вопросов, Дамбиса,

потому что кто-то ответит
на последние слова,

что рост — это тоже идеология,

возможно, главенствующая идеология
нашего времени.

Что вы скажете тем, кто так скажет?

ДМ: Я думаю, это абсолютно справедливо,

и думаю, что мы это уже обсуждали.

Есть много работ о счастье

и других показателях, которыми
измеряют успехи людей

и улучшение качества жизни.

Поэтому я думаю, мы должны быть открыты

к тому, что улучшает уровень жизни людей

и продолжает сокращать
бедность по всему миру.

БД: Вы защищаете прежде всего
восстановление роста,

но достичь этого,

не считаясь с возможностями Земли

обеспечивать нас долго,

можно, только если рост экономики

будет избавлен от ресурсной зависимости.

По-вашему, это происходит?

ДМ: Думаю, я оптимистична в отношении
способностей, изобретательности людей.

Думаю, если мы начнём себя ограничивать

в использовании конечных, дефицитных
и истощаемых ресурсов,

о которых мы знаем сегодня,

мы перестанем соглашаться,

забеспокоимся о том, каким стал мир.

Однако мы видели Римский клуб,

видели предыдущие заявления

о том, что ресурсы мира исчерпываются,

и с их обоснованностью нельзя спорить.

Но я считаю, будучи изобретательными,
мы найдём решение,

мы может реинвестировать в энергию

и получить лучшие результаты.

Так что в этом случае

я очень оптимистично смотрю
на способности людей.

БД: Меня вот что поражает

в ваших предложениях
о восстановлении роста

и изменении направления действий:

вы предлагаете исправить
капитализм бóльшим капитализмом,

вешая ценник на хорошее поведение
в качестве стимула

или увеличивая роль
бизнеса в социальных проблемах.

Вы это предлагаете?

ДМ: Я предлагаю быть более открытыми.

Думаю, очень важно,

что традиционные модели
экономического роста

не работают так, как нам хочется.

И думаю, неслучайно

в самой большей экономике мира, США,

сегодня демократия,

либеральная демократия —
ключевая политическая позиция,

и свободный рыночный капитализм,

настолько, насколько он свободен,

рыночный капитализм —
экономическая позиция.

Вторая по размеру экономика — Китай.

Там демократия не имеет ценности,

и капитализм там государственный —
это абсолютно другая модель.

У этих двух стран, при абсолютно
разных политических моделях

и абсолютно разных экономических моделях,

одинаковый размер неравенства доходов,

измеряемый коэффициентом Джини.

Думаю, это нужно обсуждать,

поскольку совершенно непонятно,

какую модель следует принять,

и, думаю, должно быть больше рассуждений

и больше смирения с тем,
что мы знаем и чего мы не знаем.

БД: Последний вопрос.
В Париже проходит COP21.

Если бы вы могли послать твит

всем присутствующим главам государств
и делегаций,

что бы вы сказали?

ДМ: Я бы говорила
о большей открытости мышления.

Как вы знаете,

проблемы, касающиеся окружающей среды,

оказывались на повестке дня много раз:

в Копенгагене, в 72-ом в Стокгольме,

и мы продолжаем к ним возвращаться,

отчасти потому,
что нет глобального соглашения,

поскольку есть раскол

между тем, во что верят
и чего хотят развитые страны,

и тем, чего хотят развивающиеся страны.

Развивающимся странам
нужно продолжать экономический рост,

чтобы в них сохранялась
политическая стабильность.

Развитые страны осознают,

что на них лежит важная ответственность

не только регулировать выбросы СО2

и наносимый ими миру ущерб,

но и быть лидерами
в фундаментальной науке.

Поэтому они тоже должны сесть
за стол переговоров.

По существу, не может быть ситуации,

когда мы начинаем задавать
политику развивающихся рынков

без развитых стран,

отбирая у них то, что они делают

и для спроса, и для предложения
в развитых странах.

БД: Дамбиса, спасибо, что пришли на TED.
ДМ: Большое спасибо.

(Аплодисменты)