Пэдди Эшдаун: Мировая смена власти

Пэдди Эшдаун утверждает, что мы живём в такой исторический момент, когда власть меняется, как никогда прежде. В своем чарующем выступлении на TEDxBrussels он обрисовывает сущность трёх основных перемен, наступление которых он предвидит.

В одном стихотворении

знаменитого английского поэта

конца 19-го века, –

говорят, его отголоски звучали в голове Черчилля

в 1930х, –

есть такие строки:

"В летнюю дремоту канув,

Где ручьи ласкают склон,

Слышу – рокот барабанов

Пробивается сквозь сон.

Тут и там, звучнее, тише – полнит гул земную твердь:

Другу други, пушкам пища,

Юноши идут

на смерть."

Кто интересуется поэзией, –

это из "Шропширского парня" А. Э. Хаусмана.

Но что понимал Хаусман

и что также можно услышать в симфониях Нильсена,

это то, что долгие жаркие лесные лета

стабильности 19-го века

были близки к завершению,

и нам предстояло войти

в один из пугающих периодов истории,

когда власть сменяется.

И такие времена, леди и джентльмены,

всегда сопровождаются волнениями

и слишком часто – кровью.

Вот что я вам скажу:

я верю, что мы обречены, если хотите,

жить в один из таких моментов в истории,

когда опоры устоявшейся

системы власти начинают качаться,

а новая картина мира,

новая расстановка сил в нём

только формируется.

И это, как мы чётко видим сегодня,

почти всегда время больших волнений, очень сложное

и слишком часто кровавое время.

Кстати, это происходит примерно раз в столетие.

Вы возразите, что в последний раз такое было –

приближение чего ощутили Хаусман и Черчилль, –

когда власть перешла от старых наций,

старых держав Европы

через Атлантику к новой развивающейся державе

Соединённых Штатов Америки

на заре Американского века.

И конечно, в этом вакууме,

который раньше заполняли европейские сверхстарые державы,

произошли две кровавых катастрофы

последнего столетия:

одна в первой половине, а другая – во второй: две великих Мировых Войны.

Мао Цзедун называл их Европейскими гражданскими войнами,

и это, наверное, наиболее точное их описание.

Итак, леди и джентльмены,

мы живём в такое время.

И сегодня я хочу поговорить о трёх факторах.

Первый из них, точнее, первые два

состоят в смене власти.

А третий – здесь я хочу обратиться к неким новым аспектам,

которые никогда ранее не существовали.

Но давайте поговорим о смене власти, которая происходит в мире.

То, что происходит сегодня,

в каком-то смысле ужасно,

потому что такого ещё не было.

Мы видели сдвиг власти в сторону –

когда власть от Греции перешла к Риму,

и переходы власти, которые произошли

за время существования Европейской цивилизации –

но сейчас мы видим слегка иное.

Власть передаётся не только горизонтально,

от народа к народу.

Она также сдвигается вертикально.

Та власть, которая была заключена в оболочку

и сдерживалась отчётностью и нормами права

в рамках национальных государственных ведомств,

сегодня в большом объёме перемещается на глобальный уровень.

Глобализация власти:

мы говорим о глобализации рынков,

но на самом деле это глобализация настоящей власти.

И если на национальном уровне

эта власть удерживается отчётностью,

подчинена нормам права,

то на международном – нет.

Власть сейчас находится на международном и мировом уровнях:

могущество Интернета, мощь спутниковых станций,

власть денежных менял –

эта огромная денежная карусель,

в которой циркулирует в 32 раза больше денег,

чем нужно для финансирования всей торговли, –

власть менял, или, если хотите,

финансовых спекулянтов,

которые в последнее время поставили всех нас на колени,

могущество межнациональных корпораций,

бюджеты которых

часто превышают бюджеты стран среднего размера.

Это всё существует на глобальном уровне,

по большей части не регулируется,

не подчинено нормам права,

и люди там могут действовать без ограничений.

И это устраивает тех,

кто у власти в данный момент.

Это всегда удобно тем, у кого больше власти –

действовать на территориях без ограничений, –

но история учит нас, что рано или поздно

нерегулируемая область,

территория, не подчинённая нормам права,

заселяется не только тем, что мы хотим, –

международной торговлей, Интернетом и проч., –

но также и тем, чего мы не хотим –

международной преступностью, терроризмом.

Откровение 11 сентября [2001 г.]

в том, что даже если вы – самая могущественная нация в мире,

всё равно на вас могут напасть

те, кто населяет ту территорию,

даже в вашем самом культовом городе

однажды ясным сентябрьским утром.

Говорят, около 60 процентов

из четырёх миллионов долларов, которые финансировали 11 сентября,

прошли через учреждения башен-близнецов,

разрушенных 11 сентября.

Видите, наши враги используют то же пространство –

пространство путешествий, Интернет, спутниковые станции –

чтобы распространять их яд,

который угрожает разрушить наши системы и ценности.

Рано или поздно –

рано или поздно

по законам истории

управление последует туда,

куда направится власть.

И если это так, – а я уверен,

что один из феноменов нашего времени –

это глобализация власти, –

то отсюда вытекает одна из проблем современности –

переход управленческой системы в мировое пространство.

И я считаю, что последующие десятилетия

будут тем более или менее беспокойными,

чем более или менее мы будем близки к цели

наладить руководство мировым пространством.

Обратите внимание, я не говорю о правительстве.

Я не говорю об основании

каких-то мировых демократических организаций.

Лично я считаю, леди и джентльмены,

что маловероятно это осуществить,

расплодив ещё больше подразделений ООН.

Если бы у нас не было ООН, нам следовало бы его изобрести.

Миру нужен международный форум.

Ему нужны средства легитимизации международной деятельности.

Но что касается управления на мировом пространстве,

я думаю, его невозможно обеспечить,

просто создав больше подразделений ООН.

Такое управление появится, когда власть имущие сойдутся

и создадут системы

по управлению мировым пространством,

основанные на соглашениях.

Если вы присмотритесь, то заметите, что это уже начинает происходить.

Организация Мировой Торговли: основана на соглашениях,

полностью на соглашениях,

и в то же время достаточно мощная, чтобы противостоять даже Штатам,

если это потребуется.

Киотский протокол: начало борьбы за создание

организации, основанной на соглашениях.

Большая двадцатка:

мы уже знаем, что нам необходима организация,

способная наладить управление

в финансовой сфере с точки зрения спекуляций.

И Большая двадцатка является такой организацией.

Теперь возникает проблема,

и мы вернёмся к ней через минуту,

она состоит в том, что если собрать всех власть имущих,

чтобы путём переговоров утвердить правила,

которые восполнят пробел в управлении,

то что тогда случится с остальными, слабыми?

И это большая проблема,

мы вернёмся к ней через секунду.

Итак, моя первая идея –

что если вы собираетесь пережить беспокойные времена

более или менее спокойно,

то в этом смысле ваш успех

будет зависеть от способности

наладить разумное управление

мировым пространством.

Не пропустите начало этого.

Второй момент –

я знаю, я не должен говорить аудитории

о подобных вещах,

но власть переходит не только по вертикали,

она также перемещается по горизонтали.

Вы можете возразить, что история цивилизации свидетельствует,

что цивилизации собирались вокруг морей:

первые – вокруг Средиземного,

более поздние, предки Западных держав, вокруг Атлантики.

Но мне кажется,

что сейчас мы наблюдаем фундаментальный переход власти

от стран, собранных вокруг Атлантического побережья,

к странам Тихоокеанского бассейна.

Это началось с экономической власти,

но так это всегда и начинается.

Вы уже видите развитие иностранной политики,

увеличение военных бюджетов,

возникающее в других растущих мировых державах.

Я вообще-то думаю,

что это не просто сдвиг с Запада на Восток;

происходит нечто иное.

Я не настаиваю, но мне кажется,

что Соединенные Штаты останутся

самой могущественной страной на земле

следующие 10, может, 15 лет,

но контекст, в котором власть им принадлежит,

сейчас радикально меняется.

Подходят к концу 50 очень необычных

лет в нашей истории,

когда мир был абсолютно однополюсным,

где каждая стрелка компаса,

"за" или "против",

всегда сверяла своё положение с Вашингтоном –

единым колоссом, оседлавшим наш мир.

Но это не обычный случай в истории.

Фактически, то, что появляется сейчас –

это более привычное течение истории.

Вы наблюдаете появление

многополюсного мира.

И до сих пор

Соединенные Штаты являются ключевой фигурой в нем.

Они останутся самой мощной страной,

но они будут самой мощной страной

во все более и более многополюсном мире.

И вы начинаете замечать альтернативные центры власти –

в Китае, конечно,

хотя я думаю, что путь Китая к величию не проходит гладко.

Он будет довольно противоречивый,

так как Китай начинает демократизацию общества

после либерализации экономики.

Но это предмет для отдельного разговора.

Вы видите Индию, Бразилию,

и что мир все больше и больше

начинает походить – для нас, Европейцев, –

на Европу 19-го века.

В Европе 19-го века

великий британский Министр иностранных дел, Лорд Каннинг,

описывал это как "Европейскую концепцию власти".

Поддерживался пятисторонний баланс.

Британия всегда ставила на равновесие.

Если Париж объединялся с Берлином,

Британия сходилась с Веной, а Рим составлял противовес.

Обратите внимание:

в период, когда преобладает однополюсный мир,

создаются альянсы –

НАТО, Варшавский договор.

Фиксированное распределение сил

означает фиксированные альянсы.

Но множественность полюсов власти

подразумевает изменения альянсов.

И мы приходим к такому миру.

Именно к такому миру мы и идём,

к миру непостоянных союзов.

Каннинг, великий британский министр иностранных дел,

однажды сказал: "У Британии есть общиe интересы,

но нет общих союзников."

И мы увидим, как всё больше и больше,

даже мы здесь, на Западе

должны и будем обращаться

за пределы уютного кружка Атлантических держав,

чтобы образовать союзы с другими,

если мы хотим добиваться наших целей.

Заметьте, что когда мы вошли в Ливию,

для Запада было опрометчиво делать это в одиночку;

мы должны были подключить и других.

В данном случае следовало вовлечь Лигу Арабских государств.

Я думаю, Ирак и Афганистан были последними случаями,

когда Запад пытался всё сделать самостоятельно,

и мы провалились.

Мне кажется,

что мы приближаемся к концу 400-летнего периода –

говоря "400-летнего", я имею в виду распад Оттоманской империи –

господства Западной власти,

Западных институтов и ценностей.

Знаете, до сих пор, если Запад действовал сообща,

он мог предполагать и располагать

в каждом уголке мира.

Но больше это не сработает.

Например, последний финансовый кризис

после Второй Мировой Войны.

Запад объединился –

Организация Бреттона Вудса, Мировой Банк, Международный Валютный Фонд –

проблема решена.

Теперь нам следует привлекать других.

Теперь пришлось создать Большую Двадцатку.

Теперь нам надо выходить за пределы уютного круга

наших западных друзей.

Позвольте, я сделаю прогноз,

который может показаться невероятным.

Я подозреваю, мы сейчас достигли

окончания 400 лет,

когда было достаточно Западной власти.

Люди говорят: "Китайцы, конечно,

никогда не дадут себя вовлечь

во многостороннее миротворчество по всему миру."

Неужели? Почему же?

Сколько китайских солдат

служат в Голубых Беретах, под голубым флагом,

служат сегодня под командованием ООН?

3 700.

А сколько американских? 11.

Чей морской контингент был крупнейшим

при решении проблем с пиратами Сомали?

Китайского военно-морского флота.

Естественно! Это же меркантильная нация.

Они хотят держать морские пути открытыми.

Чем дальше, тем больше нам предстоит иметь дело

с людьми, ценности которых мы не разделяем,

но с которыми на данный момент имеем общие интересы.

Это совсем другой взгляд на мир,

который появляется сейчас перед нами.

И вот третий фактор,

абсолютно иного характера.

Сегодня, в современном мире,

благодаря Интернету

и всяческим вещам, которые мы здесь обсуждаем,

всё связано между собой.

Мы теперь взаимозависимы.

Мы сцеплены вместе –

как народы, как индивиды,

так, как никогда прежде,

никогда раньше такого не было.

Ну, взаимоотношения государств

существовали всегда.

Дипломатия есть управление этими взаимоотношениями.

Но теперь мы тесно связаны между собой.

Если вы подхватите свиной грипп в Мехико,

через 24 часа это становится проблемой

в аэропорту Шарля де Голля.

Акции Леман Бразерс падают – и весь рынок обваливается.

Пожары в Российских степях –

и продовольственные беспорядки в Африке.

Теперь мы крепко-крепко связаны между собой.

И это значит,

что идея национального государства,

действующего независимо от других,

не сотрудничающего с другими,

более не жизнеспособна.

Потому что действия национального государства

не ограничены его территорией,

да для него больше и не достаточно

контролировать только свою территорию,

потому что события вне его границ

начинают влиять на то, что происходит в их пределах.

Я был молодым солдатом

в последней из небольших имперских войн Британии.

В то время безопасность моей страны

заключалась только в одном:

в том, насколько сильной была наша армия, наша авиация,

наш флот и насколько сильными были наши союзники.

Так было, когда враг был за нашими стенами.

Сейчас враг в наших стенах.

Теперь, если говорить о защите моей страны,

я должен обсудить это с Министром здравоохранения,

потому что пандемии – это угроза безопасности;

мне надо обратиться к Министру сельского хозяйства,

потому что проблемы с продовольствием – это угроза безопасности;

я должен пойти к Министру промышленности,

потому что наша высокотехнологичная инфраструктура

уязвима для вражеской атаки –

как видно на примере информационной войны –

я должен переговорить с Министром внутренних дел,

потому что те, кто приехал в мою страну,

кто живет в этом доме с террасами в центре,

прямо воздействуют на события в моей стране –

как показали бомбёжки в Лондоне 7 июля [2005 г.].

Безопасность государства более не является

заботой только его солдат и министерства обороны.

Это скорее его способность объединять усилия ведомств.

И это свидетельствует об очень важной вещи.

О том, что на самом деле

наши правительства с вертикальной структурой,

построенные по экономической модели Промышленной Революции, –

вертикальная иерархия, разделение функций,

командные структуры –

построены совершенно неправильно.

Из бизнеса вы знаете,

что структура парадигмы в наше время, леди и джентльмены, –

это сеть.

Это ваша способность коммуницировать вопросы

в пределах ваших правительств и вовне.

Отсюда следует третий закон Эшдауна.

Кстати, не спрашивайте меня о первом и втором законе,

потому что я их еще не вывел;

третий закон всегда звучит лучше, не правда ли?

Третий закон Эшдауна: в нынешнее время,

когда всё между собой связано,

самое важное, что ты можешь сделать –

это что ты можешь сделать вместе с другими.

Самый важный момент в вашей структуре –

будь вы правительством или воинской частью,

или бизнесом –

это ваши места соединений, ваши взаимосвязи,

ваша способность связываться с другими.

В промышленности это понимают,

а в правительствах – нет.

И вот что получается.

Если ситуация такова, леди и джентльмены, – а она такова, –

что мы теперь скованы одной цепью,

так, как никогда ранее,

то мы разделим друг с другом одну судьбу.

Внезапно и впервые

всеобщая оборона, которая была основной

концепцией безопасности наших стран,

не является достаточной.

Было так,

что если моё племя было сильнее их племени, я был в безопасности;

если моя страна была сильнее их страны, я был в безопасности;

мой союз, как НАТО, был сильнее их союза, я был в безопасности.

Такого больше нет.

Появления этой всеобщей связанности

и оружия массового поражения

подразумевает, что все более

я разделяю участь с моим врагом.

Когда я был дипломатом

и вёл переговоры по разоружению с Советским Союзом

в Женеве в 1970-е,

мы пришли к успеху, потому что знали,

что у нас общая судьба.

Всеобщей безопасности недостаточно.

В Северную Ирландию пришёл мир,

потому что обе стороны поняли, что в этой игре нельзя выиграть.

Они разделили судьбу своих врагов.

Одно из наибольших препятствий миру на Ближнем Востоке –

то, что обе стороны, Израиль и Палестина,

не понимают,

что у них одна общая судьба.

И внезапно, леди и джентльмены,

то, что было лишь плодом размышлений

прорицателей и поэтов прошлых веков,

становится серьезной темой,

предметом государственной политики.

Я начал со стиха и закончу еще одним.

Известное стихотворение Джона Донна.

"Не спрашивай, по ком звонит колокол".

Стих называется "Нет человека, который был бы как остров".

И звучит так:

"Смерть каждого человека умаляет и меня,

ибо я един со всем человечеством,

а потому не спрашивай,

по ком звонит колокол:

он звонит по тебе".

Для Джона Донна это моральный принцип.

Для нас, я думаю,

часть формулы выживания.

Спасибо большое.

(Аплодисменты)