Секрет поддержания страсти в длительных отношениях

В долгосрочных отношениях мы часто ждём, что наш возлюбленный будет и лучшим другом, и эротическим партнёром. Но, как утверждает Эстер Перель, в основе хорошего секса лежат две противоположные потребности: наша потребность в безопасности и потребность в неожиданном. Так как же поддерживать влечение? В своём остроумном и красноречивом выступлении Перель приоткрывает нам тайну эротического интеллекта.

Итак, почему хороший секс
так часто исчезает,

даже у тех пар, которые продолжают
любить друг друга на протяжении многих лет?

И почему хорошая близость
не гарантирует хорошего секса,

вопреки распространённому мнению?

Или следующий вопрос:

можем ли мы хотеть то, что уже у нас есть?

Вопрос на миллион долларов, не так ли?

Почему всё запрещённое усиливает влечение?

Что это за грех, который так сильно
разжигает огонь страсти?

И если от секса получаются дети,

то почему они означают
эротическую катастрофу для семейной пары?

Дети — это словно роковой удар
по нашей страсти, не так ли?

Что вы чувствуете, когда любите?

И что вы чувствуете, когда хотите кого-то?
Отличаются ли эти чувства?

Вот некоторые из вопросов,

являющиеся предметом моего исследования

природы эротического желания

и сопутствующих ему
проблемах современной любви.

Путешествуя по земному шару,

я заметила,

что в тех странах,
где романтизм оставил свой след,

произошёл кризис желания.

Кризис желания, как обладания
и потребности в ком-то,

желания, которое выражало бы
нашу индивидуальность,

свободу выбора, предпочтений,
свободу личности,

желания, которое стало основным понятием

современной любви
и индивидуалистического общества.

Вы знаете, что первый раз
за всю историю человечества

мы пытаемся испытывать сексуальное влечение
в долгосрочной перспективе,

не потому что хотим 14 детей,

ведь для этого нам нужно хотеть друг друга ещё сильнее,
поскольку многие из них просто не выживут,

и не потому, что это
исключительно женский супружеский долг.

Это первый раз, когда мы хотим секса
в течение длительного времени,

хотим наслаждения и близости,
которые берут своё начало в желании.

Итак, что поддерживает желание,
и почему это так сложно?

Я думаю, что в основе поддерживающегося
желания в серьёзных отношениях

лежит согласование двух фундаментальных
человеческих потребностей.

С одной стороны, это наша потребность
в безопасности, предсказуемости,

в защите, надёжности,
доверии, в постоянстве —

всё это — наш якорь, наш жизненный опыт,

который мы зовём домом.

Но также у всех нас, мужчин и женщин,
есть одинаково сильная потребность

в приключениях, новизне,
тайне, риске, в опасности,

в неизведанном, неожиданном, удивительном,

в путешествиях, странствиях.
Думаю, вы улавливаете суть.

До сегодняшнего дня согласование
нашей потребности в безопасности

и нашей потребности в приключениях
в отношениях с одним и тем же человеком,

или как нам сейчас нравится
называть это страстным браком,

было само по себе противоречиво.

Брак считался экономическим институтом,

который обеспечивал вас партнёрством для жизни

с целью воспитания детей
и повышения социального статуса,

и преемственности, и дружеского общения.

Но сейчас мы хотим, чтобы наряду
со всем перечисленным наш партнёр

был нашим лучшим другом,

доверенным лицом,
а заодно и страстным любовником,

и живём мы при этом в два раза дольше.

(Смех)

Мы приходим к одному человеку
и просим его дать нам то,

что когда-то обеспечивала целая деревня:

собственность, индивидуальность, целостность,

но в то же время и нечто необычное,
тайну, благоговение, и всё это в одном.

Мне нужен комфорт, но мне нужны рамки.

Мне нужна новизна,
но мне нужны и близкие отношения.

Мне нужна предсказуемость,
но и сюрпризы мне тоже нужны.

И мы принимаем это за должное и считаем
игрушки для взрослых и нижнее бельё ключом к спасению.

(Аплодисменты)

Теперь самое время перейти
к экзистенциальной сущности вопроса?

Я думаю, в некотором смысле,
и я ещё вернусь к этому,

кризис желания часто
является кризисом воображения.

Почему же хороший секс
так часто исчезает?

Есть ли взаимосвязь
между любовью и страстью?

Как они связаны?
Как они друг другу противоречат?

В этом и заключается тайна эротики.

Глагол, который лично у меня
ассоциируется с любовью — «иметь».

Глагол, который
ассоциируется с желанием — «хотеть».

Когда мы любим, мы хотим иметь,
мы хотим знать своего возлюбленного.

Мы хотим свести к минимуму дистанцию.
Мы хотим сократить этот разрыв.

Мы хотим снять напряжение.
Мы хотим близости.

Но когда мы желаем кого-то, мы, как правило,
не хотим возвращаться к тому, что уже попробовали.

Нас не интересует нечто предрешённое, известное заранее.

Когда мы желаем, мы хотим Другого, кого-то
по ту сторону, к кому мы можем пойти,

провести время с этим человеком,

посмотреть, что происходит
в его «квартале красных фонарей».

Когда мы желаем, мы хотим перейти некий мост.

Или, как я иногда говорю, огню нужен воздух.

Желанию требуется пространство.

Сказанное часто звучит довольно абстрактно.

Но затем я задалась вопросом.

Я посетила более 20 стран
за последние несколько лет,

со своей работой «Спаривание в неволе»,
и я спрашивала людей,

«В какой момент вы чувствовали, что вас
наиболее сильно влечёт к партнёру?

Не сексуально, а просто влечёт».

Вне зависимости от культуры, религии, пола,

за исключением одного,
некоторые ответы просто повторялись.

Первая группа ответила так:
«Меня больше всего тянет к ней,

когда она далеко, когда мы не вместе,
когда мы затем встречаемся снова.

Когда я связываюсь с ней через некоторое время,

я могу представить себя со своим партнёром.

Когда в моём воображении я вижу нас вместе,

я могу подкрепить его тоской
по моей отсутствующей второй половине.

Это и есть основной компонент желания».

Ответы второй группы были ещё интереснее:

«Меня больше всего влечёт к партнёру,

когда я вижу его в студии,
когда она блистает на сцене,

когда он находится в своей стихии,
когда она занимается любимым делом,

когда я вижу его на вечеринке
и к нему влечёт других людей,

когда я вижу её в центре внимания.

Когда я смотрю на своего партнёра,
сияющего и уверенного в себе,

возможно, это сильнее всего возбуждает меня.

Ослепительный, не нуждающийся
ни в чьей поддержке.

Я смотрю на этого человека».
Люди редко говорят о желании,

когда сливаются в одно целое,

находясь в пяти сантиметрах друг от друга.
Я не знаю, сколько это будет в дюймах.

Мы также редко говорим о страсти, когда
другой человек так далеко от тебя,

что ты его уже не видишь.

«Желание возникает, когда я смотрю
на своего партнёра с удобного расстояния,

на котором этот человек, так хорошо мне знакомый,

моментально становится
кем-то загадочным, неуловимым.

И в этом пространстве между мной и другим человеком
образуется эротический импульс,

страстное влечение к партнёру».

Поскольку иногда, как говорит Пруст,

познание тайны не состоит не в том,
чтобы посетить неведомые страны,

а в том, чтобы смотреть на мир
глазами другого человека.

«Таким образом, когда я вижу
своего партнёра самостоятельным,

целиком погружённого в любимое дело,

я смотрю на этого человека
и моментально меняю своё восприятие,

и я остаюсь открытым для загадок,
которые живут рядом со мной».

Кроме того, что более важно,
в этом описании другого человека

или себя — это одно и то же —
самое интересное состоит в том,

что при этом никто
не нуждается в страсти.

Никто ни в ком не нуждается.

При желании не возникает заботы.

Забота — это чрезвычайно сильная любовь.
Это мощный анти-афродизиак.

Мне, наверное, ещё предстоит увидеть
людей, которых возбуждает

кто-то, кто в них нуждается.

Хотеть кого-то — это одно. Потребность
в этом человеке просто выключает желание.

Женщины знали это всегда,

поскольку что-либо,
вызывающее родительские чувства,

обычно уменьшает эротический заряд.

По понятным причинам, не так ли?

Ответы третьей группы были примерно такими:

«Когда я удивлена,
когда мы вместе смеёмся над шуткой,

которую кто-то рассказал мне сегодня в офисе,

когда он в своём смокинге, то я пошутила,

это может быть или смокинг,
или ковбойские сапоги».

Но в основном желание возникает,
когда появляется чувство новизны.

Новизна — это не новые позы,
и не набор методов соблазнения.

Новизна состоит в том,
что вы открываете другую часть себя.

Какую вашу сторону уже видел ваш партнёр?

Поскольку в некотором смысле секс —

не то, что вы на самом деле делаете, не так ли?

Секс — это место, куда вы хотите пойти.
Это пространство внутри вас,

в которое вы входите
с другим человеком, с другими людьми.

Куда вы отправитесь на этот раз?

Какую свою сторону вы откроете?

Что стремитесь выразить?

Будет ли это местом
трансцендентного и духовного единения?

А может это место
для озорства и лёгкой агрессии?

Или это то место,
где вы можете, наконец, сдаться

и не быть ответственным ни за что?

Возможно, секс — то место, где вы
можете выразить свои детские желания?

Что из этого следует? Секс — это язык.

Это не просто поведение.

Именно поэзией этого языка
я и заинтересована.

Именно поэтому я начала исследовать
концепцию эротического интеллекта.

Как вы знаете, животные тоже занимаются сексом.

Это стержень нашего существования,
это биология, естественный инстинкт.

Мы единственные в животном мире,
у кого есть эротическая жизнь —

сексуальность, преобразованная
человеческим воображением.

Мы — единственные, кто может
заниматься любовью часами,

блаженствовать, иметь множественные оргазмы,

при этом никого не касаясь, просто потому,
что мы можем это представить.

Мы можем просто намекать на это.
Нам даже не обязательно этим заниматься.

Мы можем испытывать
такое мощное чувство, как предвкушение,

которое укрепляет наше желание.

Это способность представлять секс, как
если бы он происходил на самом деле,

способность всё чувствовать, когда
на самом деле ничего не происходит,

и всё это происходит в то же самое время.

Когда я начала размышлять об эротике,

я подумала о сексуальной поэзии.

И если я смотрю на это как на интеллект,

то вы это культивируете.

Вот его составные части:
воображение, шаловливость,

новизна, любопытство, загадка.

Но основа всего этого — воображение.

Более того, чтобы понять,

что представляют из себя пары,
у которых есть эротическая искра,

поддерживающая желание,
мне нужно было вернуться к истокам,

к первоначальному определению эротики,

мистическому определению.
Я прошла через некое раздвоение,

рассмотрев эмоциональную травму,

которая является другой стороной медали.
Я посмотрела на общество,

в котором выросла.

Все эти люди пережили Холокост в Бельгии.

Среди них было две группы людей:

те, которые не умерли, и те,
которые воскресли, вернулись к жизни.

Те, кого не тронула война,
часто были очень привязаны к земле,

не могли испытывать удовольствие,
не могли доверять,

потому что когда вы бдительны,
обеспокоены, встревожены

и неуверенны, вы не можете
поднять склонённой головы,

воспарить над собой, и быть игривым,
и надёжным, и оригинальным.

Те люди, которые вернулись к жизни,

прочувствовали эротику
и признали её противоядием от смерти.

Они знали, как сохранить себе жизнь.

Когда я работаю с парами,
которые жалуются на отсутствие секса,

иногда я слышу, как люди говорят:
«Мне хочется больше секса»,

но в целом люди хотят
более качественного секса.

Хороший секс они связывают
с той полнотой жизни,

вибрацией, возрождением чувств,
жизненной силой, эросом, энергией,

которую приносил им секс, или они надеялись,

что он будет приносить им эти ощущения.

Я начала спрашивать людей об этом.

«Я просто отключился, когда...»
стало началом фразы.

«Я заглушил свои желания, когда...»,
что, конечно, не тождественно фразам

«Вот из-за чего я потерял интерес...»
и «Ты отбил у меня интерес, когда...».

Люди продолжали:
«Я утратил интерес в тот момент,

когда не чувствовал себя живым изнутри,
когда мне больше не нравилось моё тело,

когда я почувствовал себя старым, когда
у меня не стало хватать времени на себя,

когда у меня не было шанса
даже на то, чтобы побыть с тобой,

когда не всё гладко было на работе,

когда я не испытывал к себе уважения,
когда я не чувствовал собственной значимости,

когда я не чувствовал, что у меня
есть право хотеть, наслаждаться,

получать удовольствие».

Затем я начала задавать обратные вопросы.

«Я возбуждаюсь, когда...».
Поскольку в большинстве случаев

люди любят начинать со слов:
«Ты возбуждаешь меня,

что меня возбуждает…»
и я это не приемлю.

Если вы не чувствуете себя живым изнутри,
другой человек может сделать многое для своего Валентина.

Это ни на что не повлияет.
Ведь никто не стоит за стойкой администратора.

(Смех)

Итак, «я возбуждаюсь,

во мне пробуждаются желания,
я просыпаюсь, когда...»

В этом парадоксе любви и желания

больше всего сбивает с толку то, что чувства,

которые подпитывают любовь:
взаимность, обоюдность,

защита, беспокойство,
ответственность друг за друга —

иногда просто подавляют страсть.

Это происходит потому что желание
сопровождается множеством чувств,

которые мы не всегда предпочитаем в любви:

ревность, чувство собственности,
агрессия, сила, доминирование,

непокорность, озорство.

В основном большинство из нас
возбуждается под покровом ночи.

Нас возбуждает то,
против чего мы будем протестовать днём.

Вы знаете, что общество
не приемлет эротическое мышление.

Если бы кто-то фантазировал на ложе из роз,

мы не говорили бы об этом
с таким интересом.

Но нет, в нашей голове

происходит столько всего,
что мы даже не всегда знаем,

как донести до человека,
что мы его любим,

потому что мы думаем, что любовь —
это самоотверженность,

а желание, в свою очередь, сопровождается
определённой долей эгоизма

в лучшем смысле этого слова:

возможностью оставаться самим собой

в присутствии другого.

Мне хотелось бы набросать для вас
эту небольшую картину.

Это необходимо
для согласования двух потребностей,

с которыми все мы рождаемся.

Наша потребность в отношениях с одной стороны,
и наша потребность в обособленности — с другой стороны,

или потребность
в безопасности и в приключении,

потребность
в близости и в независимости.

Вы можете сравнить себя с маленьким ребёнком,
который уютно устроился

на ваших коленях,
такой безмятежный и спокойный.

В какой-то момент каждому из нас
нужно покинуть эти уютные стены,

чтобы открывать и узнавать новое.

Так зарождается желание,

такое исследование
требует любопытства, новых открытий.

Но в какой-то момент
они оборачиваются и смотрят на вас

и если вы говорите им:

«Эй, малыш, большой мир прекрасен
и удивителен. Вперёд.

Этот мир полон удовольствий».

Они могут отвернуться и испытать

как близость с кем-то, так и одиночество.

Они могут уйти в свои фантазии, своё тело,

свою шаловливость, в то же время зная,

что есть кто-то, к кому они вернутся.

Но если этот кто-то говорит:

«Я беспокоюсь за тебя.
Я встревожен. Я расстроен.

Мой партнёр так долго не заботился обо мне.

Что хорошего в этом большом мире?
Ведь у нас есть всё,

что нам нужно, ты и я, не так ли?»

Затем следует несколько реакций,

которые каждый из нас может различить.

Некоторые из нас вернутся, давно вернулись

и этот малыш, который возвращается назад —

ребёнок, который откажется
от части самого себя,

чтобы не потерять другого.

«Я пожертвую своей свободой ради отношений.

И я научусь любить особенной любовью,

которая будет
обременена излишним беспокойством,

излишней ответственностью и защитой,

и я не узнаю, каково это — расстаться с тобой,

пойти играть,
чтобы познать опыт удовольствия,

научиться открывать, заглядывать внутрь себя».

Переведите это на язык взрослых.

Это начинается на самом раннем этапе
и продолжается в течение всей нашей сексуальной жизни

вплоть до самого конца.

Кто-то возвращается,

но при этом всё время оглядывается.

«Пойдёшь ли ты со мной?

Будешь ли ты проклинать меня?
Будешь ли ты ругать меня?

Будешь ли ты сердиться на меня?»

И они могут уйти, но никогда не уйдут навсегда.

Зачастую это именно те люди,
которые расскажут вам,

что в самом начале
секс был сногсшибательным.

Потому что в самом начале растущая близость

ещё не была настолько сильной,

чтобы привести к угасанию страсти.

«Чем больше я привязывался к человеку,
тем бóльшую ответственность я ощущал,

тем меньше я мог себе позволить
в твоём присутствии».

Кто-то не возвращается вообще.

Что происходит, если вы хотите сохранить желание?

Это действительно спорный вопрос.

С одной стороны, вы хотите безопасности,
чтобы иметь возможность идти и познавать.

С другой стороны, если вы не можете уйти,
вы не можете испытывать удовольствие,

не можете достигнуть высшей точки, оргазма,

вы не возбуждаетесь, поскольку
в это самое время вы находитесь

в теле и голове другого человека,
а не в своей собственной.

Таким образом, разбираясь
в этой проблеме согласования

двух наборов наших базовых потребностей,

я начала понимать, что именно делают
эротические пары для поддержания желания.

Во-первых, каждый из них обладает
сексуальной неприкосновенностью.

Они понимают, что существует эротическое пространство,

которое принадлежит каждому из них.

Они также понимают, что прелюдия —
это не то, чему посвящают

пять минут перед основным делом.

Прелюдия часто берёт своё начало
в конце предыдущего оргазма.

Они также понимают,
что эротическое пространство

возникает не тогда, когда вы
прикасаетесь к другому человеку.

Это пространство вы создаёте там, где
можете покинуть своё рабочее место,

может быть для вас это —
отложить в сторону гибкое программирование.

(Смех)

На самом деле вы просто заходите в это место,

где перестаёте быть примерным гражданином,

ответственным и обеспокоенным.

Ответственность и желание
просто противоречат друг другу.

Они действительно никак не ладят.

Эротические пары также понимают, что
страсть может убывать и прибывать.

Она похожа на луну
с её перемежающимися затмениями.

Но они знают, как возродить страсть.

Они знают, как её можно вернуть.

Они знают, как вернуть страсть,

потому что они раскрыли один большой миф.

Миф о спонтанности, которая

не просто падает к вам с небес,
пока вы складываете бельё,

абсолютно наигранно.
На самом деле эти пары поняли,

что всё, что может произойти случайно,

они уже испытали
в своих продолжительных отношениях.

Совершенный секс —
это заранее обдуманный секс.

Сознательный. Намеренный.

Это внимание и присутствие.

С днём святого Валентина.

(Аплодисменты)