Голоса иммигрантов делают демократию сильнее

В политике важно представительство, поэтому мы должны избирать лидеров, которые отображают многообразие страны и принимают множество её культур, говорит Саю Боуджвани. Через собственную историю становления американской гражданкой, учёный-иммигрант показывает, как любовь и преданность своей стране стали способом внесения изменений в политику. «Мы боролись за право быть здесь», — говорит она, призывая иммигрантов к действию. «Это и наша страна тоже».

Добрый вечер.

Мой путь на эту сцену начался,

когда я приехала в Америку

в возрасте 17 лет.

Видите ли, я из числа
тех 84 млн американцев,

которые либо сами иммигранты,

либо дети иммигрантов.

У каждого, кто приезжает сюда, есть мечта,

у которой обычно меняется определение

и всегда меняется цель.

Я была одной их тех, кому повезло.

Моя пересмотренная мечта
привела меня к моей сегодняшней работе:

помогать иммигрантам быть избранными
на посты управления страной

и способстовать движению
во имя инклюзивной демократии.

Но я не хочу, чтобы вы думали,
что это было легко,

что Америка приняла меня
с распростёртыми объятиями.

Она всё ещё этого не делает.

И в процессе я выучила несколько уроков,

которыми хочу сегодня поделиться,

потому что думаю, что вместе

мы можем сделать американскую демократию

лучше и сильнее.

Я родилась в Индии,

самой большой демократической стране,

и когда мне было четыре года,

моя семья переехала в Белиз,

самую маленькую демократическую страну.

В возрасте 17 лет

я переехала в Соединённые Штаты,

страну с величайшей демократией.

Я приехала, потому что хотела изучать
английскую литературу.

Ребёнком я постоянно зарывалась в книги,

и я подумала, почему бы
не зарабатывать этим на жизнь?

Но после окончания колледжа

и получения диплома

я меняла одну не самую лучшую работу
на другую.

Может быть, оптимистичные отзывы
об Америке

помешали мне сразу осознать,

что ничего не поменяется.

Дверь, которая казалась мне открытой,

была на самом деле лишь чуть приоткрыта —

дверь Америки,

которая распахнётся,
если у вас правильное имя,

правильный цвет кожи,

правильные связи.

Но может захлопнуться перед носом,

если у вас непрвильная религия,

неправильный статус иммигранта,

неправильный цвет кожи.

Я просто не могла с этим смириться.

Поэтому я решила стать
социальным предпринимателем

и создать организацию
для молодых людей вроде меня —

я была молода, когда создавала её, —

родословная которых восходит
к индийскому субконтиненту.

Эта работа сделала меня защитником
иммигрантов из Южной Азии и не только.

Я отстаивала их интересы
перед членами Конгресса.

Я была волонтёром на выборах
для опросов на выходе.

Но я не могла голосовать
и не могла выдвигать свою кандидатуру.

В 2000 году, когда было объявлено,

что взнос за подачу заявления
на гражданство вырастет больше чем вдвое,

с 95 до 225 долларов,

я решила, что порá подать заявление,
пока я ещё могла это себе позволить.

Я заполнила длинное заявление,

отвечая на вопросы о моей нынешней
и прошлой занятостях.

И как только заявление было отправлено,

нужно было сдать отпечатки пальцев,

подготовиться к тесту,

простоять в бесконечных очередях.

Можно назвать это тщательным осмотром.

И в декабре 2000 года

я присоединилась к другим иммигрантам

в зале Бруклина,

где мы клялись быть верными

стране, которую уже давно считали домом.

Мой путь от иностранной студентки
до гражданки Америки длился 16 лет,

достаточно мало, если сравнивать
с историями других иммигрантов.

И вскоре после прохождения
всех формальностей

и получения американского гражданства

теракт 11 сентября 2001 года

поменял отношение к иммигрантам
на десятилетия вперёд.

Мой город, Нью Йорк,

содрогался и исцелялся,

и среди всего этого

проходили выборы.

Случились две вещи,

пока мы справлялись с потерями
и приходили в себя в Нью Йорке.

Избиратели выбрали Майкла Блумберга
на пост мэра Нью Йорка.

Также в итоге референдума мы учредили

Управление Нью Йорка по делам иммигрантов.

Через пять месяцев после выборов

новоизбранный мэр

назначил меня главным уполномоченным
по делам иммигрантов

для нового учреждения.

Я хочу, чтобы вы вернулись к тому времени.

Я была молодой иммигранткой из Белиза.

Я, можно сказать, барахталась
на разных работах в Америке

перед тем, как создала
организацию для сообщества

в подвале церкви в Квинсе.

Атака 11 сентября послала
ударную волну на моё сообщество.

Люди, которые были членами моей семьи,
молодые люди, с которыми я работала,

терпели унижение

в школах, на работе и в аэропортах.

И я собиралась представлять их интересы

в правительстве.

Для меня не существовало
более идеальной работы.

Вот две вещи, которые я усвоила
на посту главного уполномоченного.

Во-первых, граждане Нью-Йорка
с благими намерениями,

которые занимали управляющие позиции
в правительстве города,

не имели понятия,
насколько иммигранты боялись

представителей правопорядка.

Многие из нас, если честно,
даже не знают разницы

между шерифом, местной полицией и ФБР.

И многие из нас,
когда видят человека в форме,

проверяющего соседей,

испытывают любопытство
или даже беспокойство.

Так что если вы нелегально
проживающие родители,

каждый день, прощаясь со своим ребёнком,

отправляя его в школу и уходя на работу,

вы не знаете, каковы ваши шансы

увидеться с ним в конце дня.

Потому что проверка на работе,

случайное столкновение с местной полицией

может поменять уклад вашей жизни навсегда.

Второе, что я усвоила, это то,
что когда люди вроде меня,

которые понимают этот страх,

которые выучили новый язык,
которые ориентируются в новой системе,

когда люди вроде нас имеют право голоса,

мы защищаем нужды наших общин так,
как никто другой не стал и не смог бы.

Я понимала, каково было
чувствовать такой страх.

Люди в моей семье его испытывали.

Молодых людей, с которыми я работала,

изводили не только одноклассники,

но и их учителя.

Мой муж, тогда ещё мой парень,

не решался выходить с рюкзаком
или отрастить бороду,

потому что много путешествовал.

В 2001 году я осознала, что мой голос
в качестве избирателя был важен,

но также много значило моё мнение
и ви́дение происходящего.

И именно эти три вещи —

голосá иммигрантов,
их мнение и их позиция —

могут, как мне кажется, помочь
сделать нашу демократию сильнее.

У нас действительно есть сила

повлиять на исход выборов,

вынести новые вопросы
на политические дебаты

и изменить образ бледного,
чёрствого мужчины-лидера,

который существует в нашей стране сегодня.

Как же мы можем это сделать?

Давайте сначала подумаем об избирателях.

Вас вряд ли удивит то,

что большинство
избирателей в Америке белые.

Но вас может удивить,

что каждый третий из них —
чёрный, латиноамериканец или азиат.

Но вот в чем дело:

важно не только кто может голосовать,
но кто на самом деле голосует.

В 2012 году половина латиноамериканских
и азиатских избирателей

не голосовала.

А эти голосá имеют значение
не только на президентских выборах.

Они имеют значение на местных выборах.

В 2015 году Лэн Дип,

старший сын политических
беженцев из Вьетнама,

избирался на должность
в Совете Сан-Хосе.

Он не добрал 13 голосов.

В этом году он возобновил
предвыборную кампанию

и снова избирался на ту должность

и выиграл с опережением на 12 голосов.

Каждый наш голос имеет значение.

И когда люди вроде Лэна
принимают участие в политике,

они могут что-то изменить.

Мы нуждаемся в этих голосах.

Мы нуждаемся в этих голосах

отчасти потому, что американские лидеры

не похожи на большинство жителей Америки.

В Америке приблизительно 500 000
муниципальных советов и советов штата.

Менее, чем двумя процентами из них
руководят латиноамериканцы и азиаты —

две крупнейшие группы иммигрантов
в нашей стране.

В Якиме, штат Вашингтон,

где латиноамериканцы составляют
49 процентов населения,

в городском совете не было ни одного
латиноамериканца до этого года.

Три новоизбранные латиноамериканки
стали членами городского совета в 2016 г.

Одна из них — Кармен Мендез.

Она студентка колледжа в первом поколении.

Она выросла частично в Колиме, в Мексике,

и частично в Якиме, Вашингтон.

Она мать-одиночка, общественный деятель.

Её голос в городском совете Якимы

представляет как
латиноамериканское сообщество,

так и всех жителей Якимы.

Она модель для подражания для своей дочери

и других латиноамериканок.

Но третий незатронутый источник
американской демократии

заключается в особом ви́дении,
привносимом иммигрантами.

Мы боролись, чтобы оказаться здесь.

Мы пришли ради экономических
и образовательных возможностей.

Мы пришли ради политической свободы
и свободы вероисповедания.

Мы пришли в поисках любви.

Эту верность,

эту преданность Америке

мы также привносим в практику управления.

Это люди вроде Атены Салман,

которая на прошлой неделе
выиграла предварительные выборы

на место в Палате представителей Аризоны.

Отец Атены вырос на Западном берегу

и переехал в Чикаго,

где встретил её мать.

Её мать частично итальянка,

частично мексиканка и частично немка.

Вместе они переехали в Аризону
и устроили свою жизнь.

Атена, став членом Палаты представителей,

будет бороться за такие вещи,
как бюджет на образование,

а это поможет семьям
вроде её собственной встать на ноги,

достичь финансовой стабильности,

к которой мы все стремимся.

Нам всем нужно добиваться того,

чтобы участие иммигрантов выборах,
их голосá и их позиция

были бы включены
в американскую демократию.

И это не только моя работа.
Она также и ваша.

Это будет не легко.

Мы не можем предсказать,

что получится, если в уравнение
внести новую переменную.

И это немного пугает.

Вы боитесь, что я заберу
ваше место за столом,

а я боюсь, что никогда
не получу мéста за столом.

Мы все боимся,

что мы потеряем страну,
которую знаем и любим.

Я боюсь, что вы заберёте её у меня,

вы боитесь, что я заберу её у вас.

Выборы в этом году были тяжёлыми,

что напоминает, что люди
с моей иммиграционной историей

могут быть устранены по прихоти лидера.

Но я боролась, чтобы быть в этой стране,

и продолжаю это делать каждый день.

Так что мой оптимизм никогда не дрогнет,

потому что я знаю, что есть
миллионы иммигрантов вроде меня

передо мной, за мной и вокруг меня.

Это и наша страна тоже.

Спасибо.

(Аплодисменты)