По ту сторону животного интеллекта — Брайан Б. Расмуссен

View full lesson: http://ed.ted.com/lessons/inside-the-minds-of-animals-bryan-b-rasmussen

Думают ли животные? Этот вопрос не давал покоя учёным тысячи лет, побуждая их выдвигать различные методы и критерии определения интеллекта у животных. Брайан Б. Расмуссен ориентируется во всех сторонах противоречивого вопроса, доказывая, что изучение интеллекта у животных способно рассказать нам о механизме мышления у людей гораздо больше, чем о чём-либо ещё.

Урок — Брайан Б.Расмуссен, мультипликатор — Майк Шел.

Ваш пёс любит свернуться клубком
на диване так же как и вы,

поэтому вы его сгоняете
и сами хотите прилечь.

В конце концов, вы ж в доме человек.

Вы — существо разумное,
а не просто дитя инстинкта.

Вы можете планировать и мечтать, и... ой!

Пёс вас, кажется, только что перехитрил,
и рад тому?

Или он просто следовал инстинктам?

А в чём разница?

О чём он думает?

Это зависит от того, что мы
подразумеваем под «думать»,

а также от и критериев,
применяемых для оценки этого процесса.

Аристотель и Декарт используют
критерии инстинкта и разума,

чтобы отличать животных от людей.

Аристотель верил, что люди
обладают мышлением,

а животные следуют своим инстинктам
для выживания и размножения.

Спустя почти 2 000 лет

Декарт выдвинул более смелую версию
в развитие данной идеи,

утверждая, что животные,
следуя инстинктам, не отличаются

от роботов, реагирующих механически
на импульсы окружающей среды.

Однако это единство мнений в отношении
отсутствия разума у животных рухнуло

с приходом теории эволюции Дарвина.

Дарвин выдвинул гипотезу, что разум
мог развиться из простых инстинктов.

Он наблюдал за червями, пытающимися
перенести листья, разные по форме,

в свои норы,

и его поразило, что человек пользуется
теми же средствами в похожих ситуациях.

И если, как он думал, человечество
происходит от простых существ,

возможно, наш разум находится
на противоположном конце отрезка

и отличается от животного
уровнем развития, но не по существу.

Недавние исследования показывают,
что животным под силу сложные задачи,

что подтверждает
первоначальную теорию Дарвина.

Слоны используют предметы,
чтобы дотянуться до труднодоступных мест.

Вороны сами создают приспособления

и используют выталкивающую силу воды,
чтобы достать лакомство.

Осьминоги могут открывать банки,
увидев, как другие делают то же самое.

Они даже способны вспомнить
порядок действий спустя месяцы.

Такие задачи подразумевают
рассмотрение составляющих проблемы

отдельно от непосредственной ситуации
и сохранение стратегии действий в будущем.

Однако, хотя животные и способны
решать сложные задачи,

как мы можем знать, о чём
или даже что именно они думают?

Бихевиористы, например
Павлов и Торндайк, утверждают,

что хотя и кажется,
будто животные думают,

на самом деле они лишь реагируют
на поощрение или наказание.

Именно в этом заключался
секрет Умного Ганса,

лошади, которая умела выстукивать
ответы на математические задачи.

Впоследствии выяснилось, что Ганс
не был особо силён в математике,

но отлично воспринимал случайные
невербальные подсказки дрессировщика

и понимал, когда нужно перестать стучать.

Итак, Ганс не умел считать,
но значит ли это, что он не умел думать?

Ведь он был способен интерпретировать
малейшие сигналы человека,

а этим качеством обладают и многие
другие животные.

Слоны узнают друг друга после
долгих лет разлуки,

и даже, похоже, оплакивают умерших.

Пчёлы общаются, используя особый
виляющий танец,

чтобы сообщить собратьям местонахождение
и размер источника пищи.

Шимпанзе способны на сложные трюки,
чтобы обмануть, что означает,

что они не просто думают,
а понимают, что и другие способны думать.

И, наконец, африканский
серый попугай Алекс

может не только говорить как люди,

но и различать цвета и формы
отсутствующих предметов.

Он даже воспринимает абстрактные понятия,
например «больше» или «меньше».

Это очень похоже на разум,

а не только на работу «неразумных машин».

Но хотя животные и способны решать задачи
и даже общаться,

мышлению людей свойственно сознание,

способность анализировать действия,
а не просто исполнять их.

До сих пор невозможно понять,
способны ли собаки радоваться,

когда им удаётся нас обхитрить.

Нам очень хочется знать,
каково это — быть собакой,

или осьминогом,

или вороной?

Философы называют это
«Трудной проблемой сознания»,

поскольку мы можем рассказать,
каково быть человеком,

но никто из нас не говорит
на лошадином языке.

Даже говорящий попугай Алекс

не может сказать, что именно он думает
о цветах, которые способен назвать.

А что, если сознание существует
в разных формах?

Способны ли мы констатировать
сознание у пчёл?

В таком случае, откуда мы знаем,
что и другие люди наделены сознанием?

Что, если они всего лишь
хорошо замаскированные зомби?

Как бы то ни было, интеллект животных
продолжает раздвигать границы познания,

и наше понимание животных может пролить
бо́льший свет на наш разум, нежели их.