Воин современности: Дамиан Мандер на TEDxSydney

Тридцатитрёхлетний Дамиан Мандер был снайпером особого назначения и профессиональным дайвером флота Австралии. За время пребывания в Ираке он управлял Академией специальной подготовки полиции Ирака, следя за обучением около 700 курсантов. После трёх лет на линии фронта в Ираке он ушёл в отставку в 2008 году, не зная, что делать со своей жизнью. Поездка в Африку свела его лицом к лицу с ужасами, настигшими мировую дикую природу. Используя все личные сбережения за 12 служебных поездок в Ирак, он основал Международную организацию по борьбе с браконьерством [англ. The International Anti-Poaching Foundation]. Организация сосредоточена на обучении смотрителей заповедников; она так же старается интегрировать современные технологии в борьбу, направленную на сохранение окружающей среды.

Моя история началась в Зимбабве.

Я был рядом со смотрителем парка Орфеем

и раненой буйволицей.

Орфей посмотрел на буйволицу,
затем посмотрел на меня.

Когда мы взглянули друг другу в глаза,
в них отразилось неимоверное горе,
объединяющее нас троих.

Это дикое создание на земле
было красивым и невинным.

Орфей нацелил на её ухо дуло винтовки.
(Выстрел)

В тот же момент у неё начались роды.

Когда мы поняли, что преждевременно
рождённый телёнок не выжил,
мы осмотрели травмы.

Её задняя нога попала
в кручёную восьмипрядную ловушку.

Она долго сражалась за свободу,
так долго и упорно,

что её тазобедренная кость
разломалась надвое.

Теперь, конечно,
она была навсегда свободна.

Дамы и господа, на мне сегодня
лежит огромная ответственность,

ведь я буду говорить от имени тех,
кто никогда не мог это сделать.

Их страдания — моё горе
и сила, которая мной движет.

Мартин Лютер Кинг лучше всего обобщил
призыв к оружию, который я озвучу сегодня.

Он сказал: «Приходит время, когда нужно
занять позицию, которая не является ни безопасной,

ни благоразумной, ни популярной.

Но её нужно занять,
потому что она правильная».

Она правильная,
наше сознание говорит нам об этом.

В конце моего выступления
я задам вам вопрос.

Я приехал сюда из далёкой африканской саванны
именно ради этого вопроса.

Этот вопрос очистил мне душу.

То, как вы на него ответите,
останется при вас.

Когда ребёнком я смотрел фильм
«Волшебник страны Оз»,

я никогда не боялся ни ведьмы,
ни летающих обезьян.

Я больше всего боялся
вырасти трусливым, как тот самый лев.

Я рос, постоянно спрашивая себя:
«Храбрый ли я на самом деле?»

Много лет спустя, когда Дороти
давным давно вернулась в Канзас,

а лев обрёл-таки храбрость,

в одном из салонов я сделал себе на груди
такую татуировку:

Seek and Destroy [англ. «Найти и уничтожить»].

Я думал, что она сделает меня
важным и храбрым.

Но мне понадобилось десятилетие, чтобы понять,
что́ на самом деле означают эти слова.

В 20 лет я стал
профессиональным дайвером на флоте.

В 25 лет, будучи
снайпером особого назначения,

я точно знал, как настроить
прицел моей винтовки,

чтобы попасть в движущуюся мишень
на расстоянии 700 м.

Я точно знал,
сколько грамм взрывчатки нужно,

чтобы пробить стальную дверь
на расстоянии нескольких метров,

не задев при этом ни себя,
ни моих коллег.

Я знал, что Багдад — паршивое место,
и когда там взрывают,

гибнут люди.

Я тогда понятия не имел, чем на самом деле
занимались защитники природы.

Я думал, что они обнимают деревья
и доставляют хлопоты крупным корпорациям, (Смех)

а также носят дреды
и курят марихуану. (Смех)

Мне было плевать на окружающую среду,
и почему должно было быть иначе?

Я был одним из тех, кто специально жал на газ,
чтобы не оставить птицам на дороге никаких шансов.

Моя жизнь и охрана окружающей среды
были как небо и земля.

В жизни я делал такое,

о чём люди не могли и мечтать
в компьютерных играх.

После 12 поездок в Ирак в качестве
так называемого «наёмника»,
мои навыки были хороши для одного:

я был запрограммирован на уничтожение.

Оглядываясь назад
на всё то, что я делал и где был,

я понимаю, что всю жизнь
я только и делал, что показывал храбрость.

У меня был только один выбор:
«да» или «нет».

Это было то,
что полностью определяло меня

и гарантировало, что между тем, кто я есть,
и тем, что я делаю, никогда не будет разделения.

Когда Ирак был позади,
я был потерян.

Я понятия не имел,
чем займусь в жизни,

куда поеду.
Так я оказался в Африке в 2009 году.

Мне было 29 лет.

Я всегда знал,
что найду цель в жизни среди хаоса,

и это случилось.

Но я понятия не имел, что найду её
в отдалённой части зарослей Зимбабве.

Мы патрулировали местность,
стервятники кружили в воздухе.

Мы продвигались всё дальше, и ощущение смерти
витало в воздухе, всё более тяжёлом и душном,

который вырывал последний кислород
из наших лёгких.

Мы приблизились к большому слону.

Он лежал на боку, у него не было морды.

Мир вокруг меня замер.

Я был поглощён глубоким,
подавляющим чувством печали.

Убийство невинных созданий поразило меня,
как никогда ранее.

Будучи подростком, я тоже
занимался браконьерством,
я никогда этого не забуду.

Но время изменило меня,
изменило что-то внутри меня.

И это никогда больше не повторится.

Я спросил себя: «Кому больше
нужна эта морда, слону?

Или же кому-нибудь в Азии больше нужен
бивень на столе?»

Чёрт возьми, конечно слону,
но это уже не имело значения.

Важным для меня был только один вопрос:

«Смогу ли я отказаться от всего в жизни
и посвятить себя борьбе со страданиями животных?»

Это был определяющий момент
в моей жизни:

«Да или нет?»

На следующий день я позвонил семье
и выставил на продажу мои дома.

Наёмник быстро обретает активы
за счёт поступлений от войны.

С того момента все мои сбережения пошли
на создание Международной Организации
по борьбе с браконьерством.

Организация действует напрямую,
это правоохранительный орган.

От использования дронов
до обучения высококлассных смотрителей,

мы сражаемся каждый день,
используя военные методы

для охраны окружающей среды.

Возможно, моя история уникальна,

но я сегодня здесь не для того, чтобы рассказывать
об организации, которой управляю.

Хотя, может, это и помогло бы мне
собрать немного средств.

(Смех)
(Аплодисменты)

Не забывайте, я здесь сегодня ради
того самого вопроса,
который задам вам в конце выступления.

Я не могу говорить
только о спасении окружающей среды.

Я ведь знаю, что проблема защиты животных
гораздо шире, она охватывает всё общество.

Спустя пару лет после того, как я увидел того слона,
я однажды проснулся рано утром.

Я уже знал ответ на вопрос,
который собирался задать себе,

но тогда впервые
я произнёс эти слова:

«Важнее ли корове её жизнь,
или мне важнее полакомиться отбивной?»

Всё это время я совершал преступление
под названием «видовая дискриминация».

Это практически то же,
что расизм или сексизм.

Выделяется определённый набор ценностей,
прав или мнений, направленный на некоторых лиц,

основанный на том,
кто они или чем занимаются.

Меня тошнило от двойной морали,

которая была обычной частью
моей повседневной жизни.

Видите ли, я всегда обвинял страны Азии
в их ненасытном спросе
на слоновую кость и рога носорога;

я утверждал,
что в странах экономического бума

резко увеличилась
незаконная торговля дикими животными.

Но в то утро я осознал,

что, даже если я и посвятил свою жизнь
спасению животных,

по сути я был не лучше
тех самых браконьеров

или того парня с бивнем на столе.

Как чрезмерно активный мясоед,
я относился к некоторым животным как к скоту.

Но на самом деле скотом был я:
донельзя послушный,

я был рабом своих привычек. Осознание этого
ледяным душем окатило мою совесть.

Все мы в жизни хоть раз
имели дело с домашними животными.

Нельзя отрицать:
каждому животному не чужды чувства.

Они страдают от боли
и одиночества.

Им бывает страшно.

Как и мы, каждое животное
способно быть довольным;

они тоже хотят построить семью
и удовлетворить основные инстинкты и желания.

Для многих из нас, однако,

все эти события
случаются лишь в нашем воображении,

ведь в реальности они бы доставили
много неудобств нашим привычкам.

Разрыв между потреблением продукта
и процессом,

необходимым для поставки его на рынок,
сам по себе нонсенс.

К животным относятся как к сырью,
как к собственности.

Мы называем убийством лишение жизни человека,
однако создаём легальные и нелегальные отрасли

для того, что рассматривалось бы как пытка,
если бы были вовлечены люди.

И мы платим людям за выполнение
действий над животными,
которые никто из нас бы не совершил лично.

Тот факт, что мы не вовлечены лично,
не избавляет нас от ответственности.

Питер Сингер, популяризировавший
термин «видовая дискриминация», писал:

«Даже если и существуют различия
между людьми и животными,

у всех нас есть общее — способность страдать.

Мы должны одинаково относится
к страданиям каждого.

Любой случай двоякого отношения
к страданиям разных живых видов

не должен быть принят
ни одной теорией морали».

65 млрд животных
будет убито по всему миру
на фермах в этом году.

Сколько жизней животных
стоит жизнь одного человека?

Потребитель мяса съест, в среднем,
8 000 животных за свою жизнь.

Загрязнение океана,
глобальное потепление и вырубка лесов

ведут нас к следующей стадии
массового вымирания.

Мясная отрасль является самым большим
негативным фактором этого явления.

Незаконная торговля дикой природой —
крупнейшая преступная отрасль в мире

наравне с оборотом наркотиков, оружия,
торговлей людьми.

Конец этому опустошению

может положить международное сообщество,

если оно готово вмешаться и сохранить
умирающую мировую сокровищницу.

Теперь об экспериментах на животных.

Если животные настолько похожи на нас,
что мы можем заменить ими людей,

тогда у них уж точно есть
наши с вами черты,

то есть, они тоже должны быть
защищены от вреда?

Говорим ли мы о разведении скота,
экспорте животных, браконьерстве, торговле мехом —

для меня все они равны.

Страдание есть страдание,

убийство есть убийство.

И чем более беззащитна жертва,

тем ужаснее преступление.

Когда вы в следующий раз подумаете,
что любители животных слишком эмоциональные,

слишком страстные
и даже немного сумасшедшие,

пожалуйста, не забудьте:
мы видим вещи другими глазами.

Через пару дней родится мой сын.

Я постоянно спрашиваю себя:
«В каком мире он родится?»

Продолжим ли мы быть поколением,
обрёкшим наш вид на провал?

Думаю, наше поколение будут судить

по его мужеству защищать то,
что нам кажется правильным.

Каждое сто́ящее действие
требует определённого самопожертвования.

Сейчас я полностью отдаю себя животным.

И когда я срываю с себя
все материальные вещи,

я понимаю, что я тоже животное.

Мы одна семья.
Мы одна планета.

И из 5-ти миллионов видов на Земле

только один имеет право определять
приемлемый уровень страдания

для других живых существ.

Мы можем есть меньше мяса,

вносить вклад в борьбу с браконьерством
или выступать от имени тех, кто не может.

Ведь мы имеем право голоса.

Маленькие изменения в нашей жизни
могут означать огромные изменения в жизни других.

А теперь вернёмся к сути.

Моя цель сегодня —
задать вам следующий вопрос.

Когда в следующий раз у вас будет возможность
сделать что-либо значимое для животных,

хватит ли вам на это храбрости?

Да или нет?

Большое спасибо.