Зачем я рискую собой, освещая события в секторе Газа?

Когда Амира Харуда слышит звуки разрывающихся бомб или снарядов, она направляется в сторону взрывов. «Я должна оказаться первой на месте событий, поскольку они должны быть освещены», — убеждена первая женщина-правозащитница в Газе. Несмотря на ужасные события, которые происходят в Газе — войну, нищету, безработицу, — правозащитница и журналист любит свою страну.

Здравствуйте.

Это моя первая поездка,

впервые в жизни я оказалась
за стенами сектора Газа.

Я так счастлива быть здесь.

(Аплодисменты)

Я всегда мечтала быть пилотом,
управлять самолётом,

быть свободной, чтобы летать в небе,
прикасаться к небу.

Но этого не произошло.

Просто потому, что я живу в Газе,
где нет аэропорта.

Все границы города закрыты со всех сторон.

Мы живём в одной из самых больших
тюрем мира.

Единственное, что я могу делать, —
это просто смотреть в небо.

Иногда мы радуемся,
когда появляется электричество

на 4 или 5 часов.

Когда холодно, мы разжигаем огонь
перед домом или на крыше.

Иногда мы готовим на нём еду.

Моя работа — создать все условия для
журналистов, приезжающих ко мне на родину,

чтобы рассказать миру о том,
что происходит в секторе Газа.

Много раз мне приходилось
идти на пограничную зону,

чтобы забрать журналиста.

Если с журналистом что-то случается

или журналист хочет осветить события,

которые государство предпочитает скрывать,

могут произойти ужасные вещи.

Помогать ориентироваться журналистам

продюсерам, новостным командам —
моя работа.

Я верю, что мой успех зависит
от умения строить отношения

не только с журналистами
и новостными командами,

но и с сообществами сектора Газа.

Эти сообщества не хотят
рассказывать о себе,

для меня они больше,
чем истории или цифры.

Они такие, как я, — живые люди.

За 10 лет я смогла выстроить
отношения со многими.

И знаете что?

Это даёт мне возможность услышать людей,

их истории, которые недоступны другим.

Иногда я чувствую, что, будучи женщиной,
я имею больше возможностей.

В моём обществе много мужчин-журналистов,

которые хотят осветить проблему
наркозависимости в стране.

Это проблема появилась,
когда в Газе строили тоннели.

С введением осады сектора Газа

тоннели стали удовлетворять бытовые
потребности людей, став источником

продуктов, строительных материалов
и прочих необходимых вещей.

Теперь это не так: с египетской стороны
тоннели были затоплены,

и сейчас они не работают.

Наркотики ввозились контрабандой,

и всё больше молодежи
становилось зависимой.

В палестинском обществе

существует запрет для мужчин
входить в чужой дом.

Таким образом, мужчины-журналисты
не могут услышать истории.

Но это могу сделать я.

У меня замечательный муж,

который поддерживает меня,

несмотря на поток общественного порицания.

Он остался дома с двумя нашими детьми,

а наш третий ещё только появится на свет.

(Аплодисменты)

Когда я работаю,
каждые два часа я звоню ему,

и он знает, что если не услышит
от меня новостей,

он должен связаться
с определённым человеком,

с тем, у кого я беру интервью,

с тем, кому я доверяю.

Однажды в Газе,

когда похитили британского журналиста
Алана Джонстона,

американский журнал попросил меня

организовать встречу с похитителями
в Газе, и я это сделала.

Меня и журналиста,
собиравшегося написать об этом,

попросили встретиться у отеля.

Они приехали на чёрном фургоне
с затемнёнными окнами,

на их лицах были маски.

На машине мы отправились далеко в поле.

Они отняли у нас мобильные телефоны,

и мы взяли интервью у похитителей
где-то далеко в поле.

Мне было так страшно в тот день —

день, который я никогда не забуду.

Так зачем же я делаю то, что я делаю?

Я делаю это потому, что убеждена:
если я не буду это делать,

большая часть событий в секторе Газа
останется в тайне.

Я могу рассказать больше историй
о моей стране.

И не все из них грустные.

Я люблю свою страну,
несмотря на весь ужас, в котором мы живём —

осаду, нищету, безработицу, —

но жизнь продолжается.

Есть люди, которые мечтают, —
замечательные люди, полные энергии.

У нас есть прекрасная музыка
и замечательная музыкальная школа.

У нас есть «трейсеры» паркура, которые
передвигаются в развалинах своих домов.

И сектор Газа — единственное место
в арабском мире,

где мусульмане и христиане связаны
крепкими узами братства.

(Аплодисменты)

В период войны

самое страшное для меня —
уходить по утрам из дома,

оставляя там своих детей.

Я фотографирую их каждый день,

потому что я никогда не знаю,
вернусь ли я к ним ещё.

Быть правозащитником и журналистом
в Газе тяжело и опасно.

Но когда я слышу звуки обстрела
или бомбардировки,

я бегу по направлению к ним,

потому что хочу оказаться там первой,

так как эти события должны
быть освещены.

Когда мои дети были ещё маленькими
и мы слышали звуки войны,

я говорила, что это фейерверки.

Сейчас они старше, они понимают.

По ночам меня мучают кошмары,

меня преследуют ужасы,
увиденные во время войны,

в особенности безжизненные тела
маленьких детей.

Я до сих пор помню маленькую девочку
по имени Хала.

В её семье выжила только она.

Её образ навсегда останется
в моей памяти.

Я никогда её не забуду.

Я горжусь тем, что могу быть здесь
с вами сегодня.

Я горжусь тем, что могу освещать события,
грустные и радостные,

события в маленьком уголке мира,
в секторе Газа.

Я горжусь тем, что я первая женщина-
правозащитница, работающая в Газе.

И забавно то, что в Газе меня называют
«мистером Рэмбо».

(Смех)

Я верю, что однажды могу рассказать
истории всех других женщин,

удивительных женщин,
которых я знаю в моей стране.

Я верю, что однажды смогу помочь
другим женщинам в моей стране

стать правозащитницами — такими, как я.

И, конечно же, иногда мне кажется,
что я больше не могу этим заниматься,

это слишком тяжело.

Но я вспоминаю эти слова:

«Не устанавливайте рамки своим
возможностям, бросьте вызов своим рамкам.

Не позволяйте другим встать на пути
к вашей мечте».

Спасибо.

(Аплодисменты)