Великий философ Аристотель сказал:

«Если что-то не существует,
это нельзя назвать,

а если что-то нельзя назвать,

то оно и не существует».

Когда мы говорим о выборах,

мы, живущие в уже установленных
демократиях, знаем, о чём говорим.

Мы знаем нужные слова.
Мы владеем терминологией.

Мы знаем, что такое избирательный участок.

Мы знаем, как выглядит
избирательный бюллетень.

Но как это происходит в тех странах,
где нет демократии?

В странах, где не существует слов,
чтобы описать принципы,

лежащие в основе
демократического общества?

Я занимаюсь поддержкой электората.

Иными словами, мы помогаем странам
с развивающейся демократией

организовать, что часто бывает,
их первые выборы.

Когда люди спрашивают меня о моей работе,

чаще всего я слышу такую реакцию:

«О, ты одна из тех людей,
которые колесят по миру,

навязывая западную демократию странам,
которым она не под силу».

Начнём с того, что ООН
никому ничего не навязывает.

Это на самом деле так,

а то, что мы делаем,

было чётко закреплено

во Всеобщей декларации прав человека
ещё в 1948 году.

В статье 21 говорится,

что каждый человек имеет право
принимать участие

в управлении своей страной.

Это основа нашей работы.

Я специализируюсь 
на информировании общественности.

Что это означает? Простым языком.

Я работаю над созданием
информационных кампаний,

чтобы кандидаты и избиратели,

у которых никогда не было возможности
участвовать в выборах или голосовать,

понимали где, когда,
как зарегистрироваться;

где, когда, как голосовать;

почему так важно
принять участие в выборах.

Так что, возможно, я буду разрабатывать

особую кампанию
для установления контакта с женщинами,

обеспечивая их участие в выборах,

чтобы они стали частью этого процесса.

Как и молодые люди.

Все люди.

Люди с ограниченными возможностями.

Мы пытаемся охватить всех.

Не всегда это легко,
потому что зачастую в этой работе,

что я заметила только сейчас,
спустя годы работы,

существует недостаток слов.

И что тогда делать?

Афганистан.

Это страна с очень низким
уровнем грамотности населения,

но в 2005 году

мы провели выборы дважды за один день.

Из-за невероятно сложной логистики

нам это показалось более эффективным.

Выборы прошли,

но с другой стороны,
объяснить людям двойные выборы

было ещё сложнее, чем просто выборы.

Мы показывали много картинок,

и когда дело дошло
до избирательного бюллетеня,

у нас возникли проблемы,
поскольку многие захотели принять участие,

у нас было 300 кандидатов на 52 места

в Волеси Джирга,
нижней палате парламента.

А в Региональный совет
у нас было ещё больше кандидатов:

330 человек на 54 места.

Если говорить об оформлении бюллетеня,

то вот как он выглядел.

Размером с газетный разворот.

Это был бюллетень Волеси Джирга...

(Смех)

Да, и...

это был бюллетень Регионального совета.

Ещё больше.

Как вы видите, мы использовали
множество символов и прочего.

В Южном Судане
у нас возникли другие проблемы.

Там была совершенно другая история.

Было много людей,
которые, конечно, никогда не голосовали,

но уровень грамотности
был очень, очень низок,

не было никакой инфраструктуры.

Я имею в виду, эта страна
размерами примерно как штат Техас.

И всего семь километров
асфальтированных дорог,

семь километров на всю страну,

включая взлётную полосу,
на которой стояли самолёты

в аэропорте Джубы.

Перевозить предвыборные материалы
и тому подобное было крайне трудно.

Люди даже не представляли,
как выглядит урна для голосования.

Нам было очень сложно,

поэтому использование
устного общения было очевидно,

но люди говорили на 132 языках.

Невероятно сложная задача.

В 2011 году я приехала в Тунис.

Там как раз была Арабская весна.

Волна надежды поднялась
благодаря этому огромному движению,

которое разворачивалось в регионе.

В Ливии, Египте, Йемене.

Это было невероятное по своему охвату
историческое движение.

Я сидела с избирательной комиссией,

и мы обсуждали разные аспекты выборов,

и я услышала, что они употребляют слова,
которые я раньше не слышала, —

а я уже работала с жителями
Ирака, Иордании, Египта,

а теперь здесь я услышала новые слова

и подумала: «Как странно».

Слово «наблюдатель» послужило толчком.

Мы обсуждали наблюдателей на выборах,

и уполномоченный по выборам
говорил «mulahiz» на арабском.

Это означает «замечать»,
но в пассивной форме,

например: «Я заметил,
что на нём была голубая рубашка».

Я пошёл и проверил,
голубая у него рубашка или нет?

Именно в этом заключается
роль наблюдателя на выборах.

Это активная роль, она регулируется
на международноам уровне,

и она сама по себе предполагает контроль.

И затем я узнала, что в Египте

люди произносили слово «mutabi’»,
что означает «следовать».

Так у нас появились
последователи выборов.

Но это также не совсем верно,

потому что есть термин,
который уже принят и используется,

по-арабски «muraqib» означает «контролёр».

В нём заложено понятие контроля.

Я подумала, что три слова для описания
одного и того же — это уж слишком.

И вместе с коллегами мы подумали,
что в этом и состоит наша роль —

помочь удостовериться в том,
что слова понимаются,

и выдать соответствующие рекомендации,

которые будут использоваться
по всему арабскому региону.

Вот что мы сделали.

Вместе с коллегами

мы выпустили «Арабский словарь
терминологии выборов».

Мы работали в восьми разных странах.

Словарь даёт определения 481 термину,

которые составляют основу того,
что вам нужно знать,

если вы хотите провести
демократические выборы.

Мы дали определение этим терминам,

и, работая с арабскими коллегами,

мы договорились о том,
какое именно слово будет подходящим

на арабском языке.

Поскольку арабский язык очень богат,
у нас возникли проблемы.

22 страны говорят на арабском языке,

на арабском литературном языке,

который используется по всему региону

в газетах и радио- и телевещании,

но, конечно, в разных странах

повседневный язык
отличается от литературного:

диалекты, разговорные выражения
и так далее.

Это добавило сложности.

Итак, одна наша проблема состояла в том,

что язык полностью не созрел,

постоянно возникали неологизмы,
новые выражения.

Мы дали определение всем этим терминам,

у нас было восемь корреспондентов
по всему региону.

Мы представили им на рассмотрение проект,

они дали нам свой ответ:

«Да, мы понимаем определения.

Мы согласны с ними,

но вот как мы говорим в своей стране».

Поскольку мы не собирались
улаживать разногласия.

Мы пытались облегчить понимание
среди людей.

Жёлтым цветом выделены
разные выражения,

которые используются в разных странах.

Я рада сказать, что для этого
нам потребовалось три года,

потому что мы завершили проект
и запустили его,

и совместно с выборными комиссиями
во всех этих странах

мы обсудили, определили
и уточнили этот проект

и опубликовали его в Каире
в ноябре 2014 года.

Его путь был долгим.
Мы выпустили 10 000 экземпляров.

На сегодняшний день в интернете существует
около 3 000 загрузок в формате PDF.

Совсем недавно я слышала от коллеги,
что всё это дошло и до Сомали.

Там собираются выпустить
версию этого проекта,

потому что у них вообще ничего такого нет.

Мы приняли это к сведению.

А ещё недавно была сформирована
арабская организация

для избирательных органов управления,
которая как раз специализируется на том,

как проходят выборы в регионе,

и эта организация тоже работает.

Лига арабских стран сейчас выстроила
панарабский наблюдательный пункт,

и там тоже используют нашу работу.

Это действительно здорово.

Однако упомянутая мной работа
достаточно трудна.

Она сложна, в ней много
технических терминов,

поэтому обычному человеку, возможно,
не нужно знать и трети всего этого.

Но люди с Ближнего Востока

были лишены какой-либо формы
гражданского образования.

Это часть нашей школьной
учебной программы.

Но в этой части мира его фактически нет,

и я чувствую,
что это право каждого человека —

знать, как всё это работает.

Конечно, хорошо было бы
донести этот проект

до обычных людей

и всегда помнить о том, что сейчас

у нас уже есть не только основы,
с которыми можно работать,

но и технологии,

поэтому в нашем распоряжении
приложения для смартфонов,

видео, анимация.

Сейчас можно использовать все инструменты,

чтобы донести эти идеи до людей

первый раз на их родном языке.

Мы много слышим о том,
как страдают люди на Ближнем Востоке.

Мы слышим об ужасах войны.
Мы знаем о терроризме.

Мы слышим о религиозных сектантах,
и все эти ужасные негативные новости

поступают к нам постоянно.

Но мы совсем не слышим о том, 
что думают обычные люди.

К чему они стремятся?

Нужно дать им возможность,
нужно дать им слово.

Молчаливое большинство молчит,

потому что у них нет слов.

Молчаливое большинство должно знать.

Время дать людям
интеллектуальные инструменты,

с помощью которых 
они смогут информировать друг друга.

Молчаливое большинство не должно молчать.

Давайте поможем им выразить своё мнение.

Большое спасибо.

(Аплодисменты)