23 года назад,
в 19 лет,
я застрелил человека.
Я был начинающим наркоторговцем,
со вспыльчивым характером
и полуавтоматическим пистолетом.
Но это не было концом.
Это было началом истории,
которую 23 года спустя
можно назвать историей о признании,
прощении и искуплении.
Но всё случилось не так,
как вы можете себе представить.
Всё произошедшее
случилось нежданно-негаданно.
Особенно для меня.
Подобно многим из вас,
я был отличником,
имел студенческую стипендию
и мечтал стать врачом.
Но всё коренным образом изменилось,
когда сначала разошлись,
а после и развелись мои родители.
Но реальные причины достаточно просты.
В 17 лет
я получил 3 пулевых ранения,
стоя на углу своего дома в Детройте.
Мои друзья отвезли меня в больницу.
Врачи извлекли пули,
залатали меня
и отправили обратно туда,
где меня подстрелили.
За всё время этих злоключений
никто не обнял меня,
не поговорил со мной
и не сказал, что всё будет хорошо.
Никто не сказал мне,
что с того момента я буду жить в страхе,
стану параноиком
и буду вспоминать этот инцидент
тая в себе агрессию.
Никто не сказал мне, что однажды
я сам направлю на кого-то
дуло пистолета.
14 месяцев спустя
в 2 часа ночи
я выстрелил из пистолета,
убив человека.
Попав в тюрьму,
я чувствовал горечь, злость, боль.
Я не хотел отвечать за свой поступок,
обвиняя всех — от родителей
до государства.
Я оправдывал свой выстрел тем,
что в том районе, где я рос,
лучше быть стреляющим,
чем тем, в кого стреляют.
Сидя в холодной камере,
я чувствовал себя беспомощным,
покинутым и обделённым любовью.
Казалось, что никому нет до меня дела
и на своё заключение
я реагировал крайне враждебно.
Это заставляло меня ввязываться
во всё бо́льшие неприятности.
Я организовал чёрный рынок,
стал ростовщиком
и торговал наркотиками,
нелегально пронесёнными в тюрьму.
Я стал одним из тех,
кого начальник тюрьмы
именовал отморозками.
Подобные занятия привели к тому,
что 7,5 лет из положенного мне срока
я провёл
в одиночной камере.
Одиночное заключение —
самый бесчеловечный
и варварский способ наказания
из тех, что вы можете себе представить.
И я испытал его на себе.
Однажды, когда я мерил камеру шагами,
вошёл надзиратель и отдал мне почту.
Я просмотрел пару писем,
пока не добрался до того,
что было подписано
неровным почерком моего сына.
Письма от сына
были словно лучики света
в самом тёмном из мест.
В том конкретном письме
большими буквами он написал:
«Мама рассказала мне,
почему ты в тюрьме:
за убийство.
Папа, не убивай.
Иисус видит, что ты делаешь.
Молись ему».
Я не был религиозен в то время,
и не религиозен сейчас,
но в словах сына
было столько смысла.
Они заставили меня задуматься
о том, что происходит в моей жизни.
Впервые
я всерьёз задумался о том, что мой сын
думает обо мне как об убийце.
Я сел на койку
и на ум пришли строки
из «Апологии» Платона,
где Сократ утверждает,
что жизнь без осмысления
не стоит ничего.
Именно тогда начались перемены.
Но путь перемен был непрост.
Первое, что я понял
на этом пути —
следующие 4 ключевых момента.
Первое:
у меня были великолепные наставники.
Кто-то из вас
наверняка задастся вопросом:
как ему удалось найти в тюрьме
хороших наставников?
Так получилось,
что некоторые из моих наставников,
отбывающие пожизненное заключение,
были самыми лучшими людьми из тех,
кого я встречал в жизни,
так как они научили меня
смотреть правде в глаза
и обдумывать каждое решение,
которое я принимаю.
Второе — литература.
До попадания в тюрьму
я не знал, что в мире есть так много
выдающихся чернокожих поэтов,
писателей и философов.
Мне посчастливилось прочесть
автобиографию Малкольма Икс,
разрушившую все мои стереотипы
о самом себе.
Третье: семья.
В течение 19 лет
мой отец не переставал верить в меня,
в то, что у меня есть всё,
для того чтобы изменить жизнь.
Кроме того,
я встретил потрясающую женщину,
мать моего 2-летнего сына Сикоу.
Она научила меня
правильной любви к самому себе.
И четвёртое: писательство.
Получив то письмо от сына,
я начал вести дневник,
где описывал пережитое в детстве
и в тюрьме,
и это помогло мне найти путь
к идее об искуплении.
Ранее я получил письмо
от родственницы моей жертвы.
Она писала,
что прощает меня,
понимая, что я был ещё ребёнком,
прошедшим
через многие трудности
и принявшим ряд неверных решений.
Впервые в своей жизни,
я почувствовал, что могу простить себя.
После всего этого,
я задумался
об остальных парнях,
отбывавших срок вместе со мной
и о том,
что хочу поделиться
этими мыслями с ними.
Я начал разговаривать с ними
о том, что им довелось пережить
и был шокирован, осознав,
что они выходцы
из той же неблагоприятной среды.
Большинство из них хотело получить помощь,
чтобы вырваться из порочного круга,
но, к несчастью, в нашем государстве,
содержащем в тюрьмах
2,5 миллиона человек,
людей обычно списывают со счетов,
а не перевоспитывают.
Тогда я решил,
что если мне удастся выйти из тюрьмы,
то я сделаю всё, что в моих силах,
чтобы изменить это.
В 2010 году я вышел из тюрьмы,
отбыв срок в два десятилетия.
Представьте, если сможете,
гуляющего Фреда Флинтстоуна,
в одной из серий «Джетсонов».
Примерно так же выглядела моя жизнь.
Впервые я увидел, что такое интернет,
социальные сети
и говорящие машины,
вроде КИТТ из «Рыцаря дорог».
Но больше всего меня поразили
мобильные технологии.
Когда я попал в тюрьму,
телефоны в машинах
были вот такие огромные
и требовалось два человека,
чтобы их переносить.
Представьте, каково это было —
обзавестись крошечным «Блэкберри»
и учиться отправлять сообщения.
Люди в моём окружении
не знали, что я представления не имел,
что значат все это сокращения,
вроде LOL, OMG, LMAO.
Однажды перекидываясь сообщениями
со своим другом
я попросил его сделать кое-что
и он ответил: «К».
«Что такое «К?» — спросил я.
«Это хорошо», — ответил он.
Я опять не понял:
«Что хорошего в этой К?»
И я отправил ему вопросительный знак.
«K = OK, хорошо», — ответил он.
«FU», — ответил я на это. (Смех)
Он вновь прислал мне сообщение,
спрашивая, зачем я послал его.
Я ответил: «LOL FU»,
наконец-то соображая, что к чему.
(Смех)
И вот, уже 3 года
у меня всё относительно не плохо.
Я стипендиат в Медиа лаборатории МТИ,
работаю на потрясающую компанию BMe,
преподаю в Мичиганском университете.
Но добиться этого было не просто,
так как я осознавал,
сколько вышедших из тюрьмы
мужчин и женщин,
не получат шансов
обрести то же самое.
Мне повезло работать
с замечательными людьми,
помогающими вновь стать частью общества.
Один из них — мой друг, Кэлвин Эванс.
Он отсидел 24 года за преступление,
которое не совершал.
Ему 45 лет и он поступил в колледж.
Мы с ним обсуждали
3 важных момента
для моих перемен.
Первое: признание.
Я должен признать,
что причинил боль другим людям.
Я так же должен признать,
что мне причинили боль.
Второе: прощение.
Я должен попросить прощения
у тех, кого ранил.
Даже если у меня нет шансов
получить прощение,
очень важно его попросить,
ведь это правильный поступок.
Кроме того, мне надо
попросить прощения у самого себя.
Третье: искупление.
Я искупаю вину,
вернувшись туда, где я рос
и работая с молодёжью,
ступившей на тот же скользкий путь.
Это то, что приведёт меня к самому себе.
За время пребывания в тюрьме
я понял следующее:
большинство заключённых мужчин и женщин
не безнадёжны,
и статистика говорит,
что 90% из них вернутся в те места,
где они проживали до заключения,
и мы влияем на личности,
которыми они станут,
когда вернуться туда.
Я бы хотел,
чтобы мы
изменили своё отношение
к массовым заключениям
и искоренили модель поведения,
под названием
«Давайте запрём их и выбросим ключи»,
так как она не работает.
Мой путь — уникален,
но ведь я не один такой.
Любой может измениться,
если создать возможности для этого.
Я прошу,
чтобы вы представили себе мир,
в котором мужчины и женщины
не являются заложниками своего прошлого,
где преступления и ошибки
не становятся несмываемым клеймом.
Вместе мы можем изменить реальность,
и надеюсь, вы этого тоже хотите.
Спасибо.
(Аплодисменты)