Лишь несколько столетий назад оплотом искусства западного мира стали музеи или учреждения похожие на музеи, какими мы их знаем сегодня. Раньше искусство служило в основном другим целям. То, что мы сегодня называем изобразительным искусством, изначально было тем, как люди ощущали эстетическую сторону религии. Картины, скульптуры, текстиль и рукописи были медиа своего времени, дополняя события тех дней яркими мысленными образами. Таким образом, западное искусство вместе с другими культурами, служило потребительским целям. В языке некоторых культур не было слова искусство. Так что же мы называем искусством? В общем, то, о чем мы сейчас говорим, это произведение, которое визуально передаёт смысл вне языка, посредством изображения или расположения визуальных элементов в пространстве. Свидетельства данной силы иконографии, или способности изображений передавать смысл, можно найти в изобилии, если посмотреть на искусство через призму истории основных религий. Почти все, в тот или иной период своей истории, прошли через неиконический этап, запрещающий любые визуальные описания Бога. Чтобы избежать идолопоклонства, или путаницы между Богом и его изображением. Сохраняя правдоподобность в отношениях между человеком и Богом. Однако это может быть нелегко, учитывая, что тяга к визуальному представлению и интерпретации окружающего нас мира — это стремление, которое трудно подавить. Например, даже в современном мире, где изображение Аллаха или пророка Мухаммеда запрещено, абстрактное восхваление божества можно обнаружить в арабесках мусульманского текстиля, в искусной орнаментальной живописи и в арабской каллиграфии, где слова пророка одновременно литература и изобразительное искусство. Также в искусстве раннего христианства и буддизма божественное присутствие Христа и Будды проявляется не в человеческой форме, а в виде символов. В каждом случае, иконографическое изображение было способом выразить почтение. Антропоморфное представление, или изображение в человеческой форме, стало широко использоваться в этих религиях лишь столетия спустя, под влиянием культурных традиций, которые их окружали. С точки зрения истории, общественное признание изобразительного искусства вне рамок традиционной, религиозной или социальной функций это относительно новое явление. Сегодня, фетиш стал объектом фетиша. Мы идём в музей, чтобы увидеть искусство, прошедшее через века, но эти впечатления коренным образом оторваны от того окружения, в котором его должны были созерцать. Можно сказать, что современному человеку не хватает той богатой связи, которой он связан с современным искусством, которое родилось в его время и говорит с ним на одном языке. Можно сказать, что история того, что мы называем искусством — это диалог, который продолжается, так как наше современное искусство превращается в то, что для будущих поколений будет классикой. Это диалог, в котором слышны отголоски идеологий, мифологии, верований и табу, и ещё много чего о мире, в котором оно родилось. Но это не значит, что произведение из другого века, созданное тогда с определённой целью, умерло или не представляет интереса. Хотя в музеях произведения из разных мест и эпох расположены рядом друг с другом, вне оригинального окружения, их соседство имеет свои плюсы. Экспонаты упорядочивают смотрители, или люди, которые умеют связывать предметы искусства с обстановкой и делать из них тематические презентации. Мы, посетители, уже можем рассматривать искусство в рамках общей темы, которая может быть не очевидной в конкретном произведении, пока вы не увидите его рядом с другими, что отразит или откроет новый смысл. Если мы будем увлечены, мы, возможно, сможем увидеть в каждом произведении искусства частичку, которая дополняет неизвестное, единое целое, прошедший опыт человечества, путь, который ведёт прямо к вашему порогу и дальше в настоящее, открытый для всех тех, кто хочет его изучать.