Лишь несколько столетий назад
оплотом искусства
западного мира стали музеи
или учреждения похожие на музеи,
какими мы их знаем сегодня.
Раньше искусство служило
в основном другим целям.
То, что мы сегодня называем
изобразительным искусством,
изначально было тем, как люди ощущали
эстетическую сторону религии.
Картины, скульптуры,
текстиль и рукописи
были медиа своего времени,
дополняя события тех дней
яркими мысленными образами.
Таким образом, западное искусство
вместе с другими культурами,
служило потребительским целям.
В языке некоторых культур
не было слова искусство.
Так что же мы называем искусством?
В общем, то, о чем мы сейчас говорим,
это произведение, которое
визуально передаёт смысл
вне языка,
посредством изображения
или расположения визуальных
элементов в пространстве.
Свидетельства данной силы иконографии,
или способности изображений
передавать смысл,
можно найти в изобилии,
если посмотреть на искусство
через призму истории основных религий.
Почти все, в тот или иной
период своей истории,
прошли через неиконический этап,
запрещающий любые
визуальные описания Бога.
Чтобы избежать идолопоклонства,
или путаницы между Богом
и его изображением.
Сохраняя правдоподобность
в отношениях между человеком и Богом.
Однако это может быть нелегко,
учитывая, что тяга к визуальному
представлению и интерпретации
окружающего нас мира —
это стремление,
которое трудно подавить.
Например, даже в современном мире,
где изображение Аллаха
или пророка Мухаммеда запрещено,
абстрактное восхваление божества
можно обнаружить в арабесках
мусульманского текстиля,
в искусной орнаментальной живописи
и в арабской каллиграфии,
где слова пророка одновременно
литература
и изобразительное искусство.
Также в искусстве
раннего христианства и буддизма
божественное присутствие
Христа и Будды
проявляется не в человеческой форме,
а в виде символов.
В каждом случае,
иконографическое изображение было
способом выразить почтение.
Антропоморфное представление,
или изображение в человеческой форме,
стало широко использоваться
в этих религиях лишь столетия спустя,
под влиянием культурных традиций,
которые их окружали.
С точки зрения истории,
общественное признание
изобразительного искусства
вне рамок традиционной, религиозной
или социальной функций
это относительно новое явление.
Сегодня, фетиш стал объектом фетиша.
Мы идём в музей, чтобы увидеть
искусство, прошедшее через века,
но эти впечатления коренным образом
оторваны от того окружения,
в котором его должны были созерцать.
Можно сказать,
что современному человеку
не хватает той богатой связи,
которой он связан
с современным искусством,
которое родилось в его время
и говорит с ним на одном языке.
Можно сказать, что история того,
что мы называем искусством —
это диалог, который продолжается,
так как наше современное
искусство превращается в то,
что для будущих поколений
будет классикой.
Это диалог, в котором слышны отголоски
идеологий, мифологии,
верований и табу,
и ещё много чего о мире,
в котором оно родилось.
Но это не значит, что
произведение из другого века,
созданное тогда с определённой целью,
умерло или не представляет интереса.
Хотя в музеях произведения
из разных мест и эпох расположены
рядом друг с другом,
вне оригинального окружения,
их соседство имеет свои плюсы.
Экспонаты упорядочивают смотрители,
или люди, которые умеют
связывать предметы искусства
с обстановкой
и делать из них
тематические презентации.
Мы, посетители,
уже можем рассматривать
искусство в рамках общей темы,
которая может быть не очевидной
в конкретном произведении,
пока вы не увидите его
рядом с другими,
что отразит или откроет новый смысл.
Если мы будем увлечены,
мы, возможно, сможем увидеть
в каждом произведении искусства
частичку, которая дополняет
неизвестное, единое целое,
прошедший опыт человечества,
путь, который ведёт
прямо к вашему порогу
и дальше в настоящее,
открытый для всех тех,
кто хочет его изучать.